Публий Теренций Афр - Комедии

редкость созвучным художественной индивидуальности и эстетическим взглядам Теренция.

4

Тот драматический жанр, в котором творили Плавт, Теренций и еще десятка два авторов, известных нам лишь по ничтожным отрывкам или вовсе по одним только именам, римляне называли «комедией паллиатой» — от латинизированного греческого слова paillon — «плащ»: то была римская комедия, выступающая в греческом одеянии. Действие происходило в ней в Афинах или в каком-нибудь другом греческом городе, действующие лица носили греческие имена; как правило, сохранялись основные сюжетные схемы оригинала, Пример тому дают и комедии Теренция.

Мы найдем здесь юношу, вступившего в добрачную связь с девушкой-чужестранкой и ожидающего рождения сына, в то время как отец сватает ему дочь соседа («Девушка с Андроса»), и другого юношу, уже успевшего в отсутствие отца жениться на такой же девушке-бесприданнице («Формион»), — теперь обоим надо как-то нейтрализовать гнев старика отца. Найдем молодого человека, влюбленного в девушку, которая находится во власти сводника, требующего за нее солидный выкуп, — тут уж никак не обойтись без помощи ловкого раба или какого-нибудь другого пройдохи, способного выманить у прижимистого отца нужную сумму («Самоистязатель», «Формион»). Не обойдется и без гетеры, стоящей немалых денег, особенно если в отношения между любовниками вмешивается глупый и хвастливый, но богатый воин-наемник («Евнух»). Нередко в пределах одной комедии соединяются две, а то и три любовные линии: то один брат или сосед сознательно помогает другому в его амурных приключениях («Братья», «Самоистязатель», «Формион»), то они оказываются невольными соперниками («Девушка с Андроса»), то удача одного грозит бедой другому («Евнух»).

«Удвоение» затрагивает нередко не только интригу, но и характеры. Если молодые люди все одинаково влюблены без памяти и беспомощны в достижении цели, то старики отцы достаточно часто составляют контрастные пары по жизнеотношению и нраву — таковы суровый Менедем и либеральный Хремет в «Самоистязателе» или деревенский житель Демея и горожанин Микион в «Братьях». Контраст распространяется и на рабов — назовем пронырливого Дава и туповатого Биррию в «Девушке с Андроса».

Вообще без хитрого раба не обходится почти ни одна комедия. Принято считать, что рабы у Теренция значительно уступают аналогичным персонажам Плавта, где они без стеснения помыкают своими одуревшими от любви молодыми хозяевами и виртуозно обводят вокруг пальца старых. Действительно, рабы у Теренция ведут себя менее агрессивно по отношению к своим господам, но их роль в ведении интриги или хотя бы создании безнадежной путаницы нельзя недооценивать. Дав советует Памфилу притворно согласиться на женитьбу и этим порождает цепь всяких двусмыслиц и недоразумений («Девушка с Андроса»). Сир приводит в дом Вакхиду, выдает ее за любовницу Клинии и добивается того, что оба старика окончательно запутываются в своем отношении к сыновьям («Самоистязатель»). Другой Сир, в «Братьях», морочит голову своими россказнями Демее, чем создает великолепную путаницу, распутать которую помогает только случай.

Счастливый случай вообще часто помогает тому, что все трудности (в том числе и созданные рабами) в конце концов улаживаются: девушка-бесприданница оказывается дочерью зажиточного соседа, прижитой им где-нибудь на стороне, или подброшенной по каким-то причинам в раннем детстве, или потерянной во время войны («Формион», «Самоистязатель», «Девушка с Андроса»); воин остается с носом, а гетера рвет со своим прошлым («Евнух»); несправедливо заподозренный в измене молодой человек получает возможность доказать свою верность честной девушке («Братья»).

Если бы, однако, все содержание комедий Теренция сводилось к повторению тысячу раз использованных сюжетных стереотипов, творчество его едва ли оказало бы такое воздействие на новую европейскую драму. Сила Теренция в том, что он (как на греческой сцене Менандр) сумел обогатить стандартные схемы участием в них живых людей с их достоинствами и недостатками, верностью долгу и нравственными промахами, увлечениями и раскаяньем. Стандартные маски скупого отца, злодейки свекрови, разлучницы гетеры переосмысляются у Теренция таким образом, что возникают фигуры, прямо противоположные привычным комическим амплуа.

Вот Менедем из «Самоистязателя». Как и положено суровому отцу, он донимал сына --">