Татьяна Май - Разожги мой огонь

Разожги мой огонь

Глава 1

Книга (с иллюстрациями и цветными форзацами) вышла на бумаге.

Приобрести можно на «Лабиринт», «Озон» и «Вайлдберриз».

* * *

— Отдаем девицу на откуп хозяину вулкана… — в который уж раз повторил жрец, а я тихонько вздохнула.

Поскорее бы все закончилось. Колени замерзли и болели — в них каменное крошево впилось, а злой горный ветер до костей прохватывал. Не помогал и пунцовевший рядом костер, словно без него хозяин вулкана не смог бы разобраться, что жертва ему предназначена.

Едкий дым, от костра идущий, щекотал горло, но я, хоть и едва с подступающим кашлем боролась, голову держала прямо. Знала, что на меня множество глаз обращено. Знала, что многие в моем мужестве свое черпают.

— Ишь ты, будто каменная, — шепнула тетушка Ирда, да получилось громко. На нее тотчас зашикали.

— Прими же эту невинную деву! — продолжал надрывно взывать жрец, вторя горному ветру.

Тут я, не сдержавшись, невесело усмехнулась. Уж какой, а невинной-то после нескольких лет замужества я точно не была, но ведь хозяину вулкана все едино.

— И оставь в покое мирный народ Ильштара до следующей жатвы!

Слишком глубоко вдохнула холодный злой ветер и закашлялась. Горло острой болью обожгло, а в груди разлился тяжелый жар.

— Мелисса, выпей вот. — Лекарь Ульх тут как тут. Склонился надо мной, участливо в лицо глянул да склянку с зеленоватой микстурой в руки вложил. Сколько я ее выпила с начала своей болезни — не счесть…

Послушно поднесла к губам пахнущую терпкими травами жидкость и глотнула. Знакомый паточный вкус горло защекотал, тошнота вмиг подступила. Пришлось глубоко вдохнуть, чтоб унять ее.

— Благодарю, — кашлянула. Постеснялась сказать, что микстуры мне теперь не помогут.

— Возьми, — лекарь уж в руку вкладывал еще один бутылек, — поможет продержаться до… Сама ведь понимаешь, — виновато моргнул.

Кивнула, пузырек приняла и спрятала в карман плаща, чьи полы, будто крылья, на горном ветру хлопали. Вот бы улететь отсюда, стать свободной и легкой, как птица перелетная…

Качнула головой, дивясь собственным нелепым мыслям. Моя судьба предрешена. Сама ведь пойти к хозяину вулкана согласилась. Никто не неволил. Отныне я его невеста. Добровольная жертва. Залог спокойной жизни соплеменников.

Жрец в огонь еще один пучок сухих трав подбросил, и пламя вверх взвилось, к темному небосводу, на котором щедрая рука матери-ночи разбросала россыпь ярких, далеких звезд.

— Ответь же, хозяин вулкана, примешь ли эту деву? По нраву ль тебе невеста? — вопрошал жрец, обходя костер кругом.

Замерла.

А ну как откажется, что тогда?..

Стало так тихо, словно кто-то невидимый весь мир ладонью накрыл. А через миг пламя зашипело, протянуло ко мне свои огненные руки, обхватило все тело, но не обожгло, а будто жарким поцелуем одарило. А еще через мгновение схлынуло и погасло, как ничего и не было. Даже испугаться не успела. Помстилось, лицо чье-то мелькнуло в огненных языках, да рассмотреть его толком не успела.

— Принял, принял! — из-за спины многоголосое и радостное неслось. И было чему радоваться. Откупилось в этот раз наше селение от чудовища из-под горы.

— Встань же, дева, и ступай к хозяину вулкана! Будь ему покорной невестой! — велел жрец, вскидывая руки в направлении расселины, что черным изломом темнела в пяти шагах.

Жрец так и замер, указывая путь, хотя и без него ясно было, куда идти следует. Сколько девиц до меня прошли этой дорогой и сколько еще пройдут после…

Поднялась, обернулась и обвела взглядом белеющие в полумраке лица. Все они: соседи, друзья, знакомцы, те, с кем виделась каждый день, с кем росла и делилась радостями и горестями, кому караваи свадебные пекла да калачи сахарные продавала, — провожали меня. Был тут и из соседних селений люд. Кто-то слезы украдкой вытирал, кто-то озирался испуганно, а иные пришли из любопытства. Девчушки к старшим жались. Пройдет время — и одна из них окажется на моем месте. Раз в пятилетие хозяин вулкана себе невесту требует из окрестных долин. В этот год нашего селения очередь подошла.

Сердце царапнула острая боль, будто кто когтем провел: не было среди провожающих Аланы, моей подруги любимой. Но тотчас укорила себя. Алана от горя слегла и молила простить, что не сможет в последний путь меня проводить. Говорила, не в силах видеть, как к чудовищу добровольно ухожу. И хотя --">