Рюрик Ивнев , Владимир Афанасьевич Обручев , Андрей Ефимович Зарин , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский , Михаил Константинович Первухин , Сергей Рудольфович Минцлов , Сергей Владимирович Тухолка , Михаил Ордынцев-Кострицкий , Борис Леман , Анна Журомская , Георгий Северцев-Полилов , Сергей Гарин , Николай Киселев , Борис Лазаревский , Н Чапыгин , Гавриил Елачич де Бужим - Кричащие часы

Александр забыл все, он только глядел, только ласкал ее этим странным прикосновением глаз. Вот она тихо улыбнулась, он собрал все силы:

— Неужели ты не видишь, как я люблю тебя, — шептал он, — и ты, теперь я знаю, ты тоже должна любить…

И вдруг что-то вспыхнуло в ответ, какая-то горячая, радостная волна пронеслась между ними и он видел, как ее щеки покрылись румянцем и, улыбаясь, счастливая и любящая, она тихо прошептала во сне:

— Милый…

Но вот все исчезло. Николай громко повторял все те же непонятные, полные жуткой тайны слова. Холодная поверхность волы колебалась, отражая пламя свечей, и в комнате тихо таяли длинные синие полосы дыма курения.

V

Наташа долго глядела на эти точно живые, то темнеющие, то снова вспыхивающие пятна и не могла понять, почему все это, и рисунок обоев, и длинная узкая ваза с цветами, и эти веселые солнечные лучи так по-новому радостны, точно они смеются, зная о чем-то хорошем и только не хотят сказать.

И сама она была какая-то другая, светлая и довольная, как бывала в детстве, просыпаясь утром в дни своих именин, полная ожидания и счастья.

Странно, думала она, вчера был такой скверный тяжелый день и вот словно все ушло куда-то, все, даже это письмо… Она остановилась, ей не хотелось вспоминать дальше, но мысли упорно текли и откуда- то выплывали все новые образы, тусклые и ненужные воспоминания.

«Сегодня он получит его», — прошептала она, и вдруг острая щемящая боль вспыхнула в душе: неужели это правда и Александр прочтет эти грубые злые строки…

Милый… и это маленькое слово точно напомнило что- то далекое и радостное, но что…

«Милый», — повторила она и вдруг поняла все, что еще вчера было скрыто в душе и теперь сверкало ярко и радостно. Да, она любит его, и было так хорошо повторять это, и все вещи и солнце смеялись, точно радуясь, что она отгадала их тайну.

Но письмо… о, если бы его не было… Надо написать, но нет, это долго, лучше самой ехать и сказать ему все прямо и откровенно. Да, он был прав, но почему же, почему лишь теперь она поняла это…

Наташа быстро одевалась, счастливая и радостная.

За окном по-прежнему весело чирикали птицы и только дрожащие смеющиеся пятна света на стене вдруг потускнели и исчезли, должно быть, солнце зашло за маленькую легкую тучку.

VI

Александр сидел в кресле, сжимая голову руками. Он чувствовал, как слезы подступают все выше и потом вновь затихают, переходя в злобу и тоску, в тяжелую и бесцельную ненависть ко всему миру, для которого весь ужас его страданий так обидно не нужен.

Его лицо искривилось усмешкой; конечно, Николай потом смеялся, вернувшись к себе, и он был прав, издеваясь над ним, готовым верить собственному бреду, как какой-то таинственной правде, вечной и непреложной.

Ясновидение. Александр глухо захохотал: неужели у него не нашлось настолько здравого смысла, чтобы понять эту, уже слишком откровенную глупость. И вот теперь ее письмо… Он медленно и упорно, с тупым сладострастием перечитывал последние строки.

«…мне кажется, однако, несмотря на всю, как вы говорите, ложь такого утверждения, что, хотя и не люблю никого другого, тем не менее это не значит, чтобы я любила именно вас…»

Он злобно стиснул зубы. Нет, надо кончить все это. Кончить сейчас же, пока не поздно, не ожидая новых, быть может, еще более обидных унижений…

— Кушать подано, Александр Владимирович, — позвал старый Прохор, тихо входя в комнату, но, когда Александр повернулся к нему, он испуганно скрылся, так ужасно было это лицо с огромными злыми глазами…

VII

Он посмотрел на бледное лицо Николая и, вынув часы, сталь прощаться.

Оставшись один, Николай долго ходил из угла в угол, стараясь понять эту смерть, такую внезапную и ненужную.

В прихожей резко прозвенел колокольчик.

«Кто бы это мог быть?» — подумал Николай и ему стало противно, что сейчас войдет кто-то чужой и надо будет давать объяснения и выслушивать сожаления и сочувствия.