П Ховард - Кровь тигра

П. Ховард Кровь тигра

ТРУС

1

Из дверей салуна вылетела шляпа. Раздался хохот.

Вслед за шляпой под оглушительный рев проследовал тем же путем ее владелец. Поднявшись на ноги, парень подобрал шляпу и отряхнул штаны. Его грустные глаза загорелись ненавистью: на порог вышел Том Коннор.

— Чтоб духу твоего тут не было! — презрительно ухмыльнулся он. — Убирайся отсюда.

— Захочу — и приду.

— И снова от меня получишь!

— Тр-русам в салуне не место! — выкрикнул кто-то, а другой голос поддержал:

— Все его обижа-ают… С виду ковбой, а поджилки трясутся.

— Связываться неохота! — в сердцах проговорил молодой человек. На пороге появилась рыжеволосая девушка.

— Уходи, Робин, видишь, они издеваются.

— Эми, я ведь к вам прихожу. Главное, чтобы вы не смеялись.

Девушка помолчала мгновение, потом с усилием произнесла:

— Я… я и не стану, Робин. Но лучше тебе не ходить сюда.

— А теперь проваливай! — заорал Коннор. — По-моему, Эми тебе ясно сказала, а?

Осмеянный Робин медленно побрел к коновязи. Все видели, как он вскочил на своего Римбоу и ускакал. Коннор и Эми вернулись в салун.

— Том, почему вы все над ним измываетесь? — спросила девушка.

— Потому что трус, но упрямый. Пять раз его предупреждал, чтоб вокруг тебя не увивался. Четыре раза за шиворот выводил. А он опять за свое!

— Сто против одного, — пробурчал пьяный голос, — что парень завтра будет тут как тут…

— Тогда уже врежу как следует! — огрызнулся Коннор.

— Чего-то неладно выходит, — сказал кузнец Грин. — Трусливого трогать доблесть небольшая. Он сдачи не даст и пулю не всадит…

— Тогда пусть дома сидит, — заявил Том.

— А он ко мне приходит, — поддразнила того девушка.

— А ты, стало быть, сердечно ему рада, так что ли?

— Рада не рада, а какого дьявола ты ревнуешь?

— Отвечу в самое ближайшее время, мисс, — со значением произнес Коннор и улыбнулся.

2

Робин пустил коня в галоп. Горькое отчаянье овладело им, сердце кипело ненавистью и злобой. Трус! Все знают, что он — трус. Но почему, почему так? Почему он не может взяться за оружие, когда обидчик глумится над ним? Почему одно только холодное чувство студит сердце?

Он поглядел на небо, словно испрашивая у далеких сверкающих звезд ответа на свой вопрос. О, как хорошо понимает он, что значит быть трусом, когда кто-то машет кулаками или берется за револьвер!

Понимает — только нет пока имени этому чувству. Вдруг начинают мелькать в памяти смутные, беспорядочные картины: зарево пожара, стрельба, запах гари… кровь, стоны. Что такое, откуда это? Не понять, но тело немеет от страха, душа будто застывает в преддверии чего-то страшного.

Было Робину года четыре, а то и меньше, когда то страшное произошло. Олсен говорит, будто все это фантасмагории. Но именно тогда Робин остался сиротой, и его дядя, Олсен Джеф, взял его к себе. Так он сам рассказывал. Вот откуда те странные картины. И если теперь доходило до стрельбы, начинались угрозы, Робина вдруг оглушали резкие крики, душила пороховая гарь от выстрелов из далекого прошлого. И холодный страх леденил тело. Вот его и прозвали трусом.

Робин влетел в ворота бедной фермы старого Олсена Джефа, привязал Римбоу и быстро взбежал по лестнице к себе в комнату. И не раздеваясь бросился на кровать.

Олсен Джеф хорошо слышал шаги, затихшие лишь на верхней ступеньке скрипучей деревянной лестницы.

— Пришел, — многозначительно подмигнул он шерифу Паттерсону.

Приятели частенько засиживались вдвоем за полночь, когда у одного не было дел на ферме, а у другого — где-нибудь в горах, куда вели следы очередного беглеца. Отчего двум старикам не перекинуться словечком?

— Твой что, привычки заходить здороваться не имеет?

— Обычно-то заходит, — ответил Олсен. — Видать, стряслось что-то.

— Гм, парни его не слишком жалуют. Потому что… трусоват, — вздохнул Паттерсон и добавил, помолчав немного: — Отправил бы ты его на Восток. В тех краях трусость не в диковинку.

— Разве ж я не отправлял?

— Не едет?

— Ни за что. Страдает, а ни в какую. Упрямый он, непокорный.

— Таким воспитал, Олсен, а?

— Да чепуха! Воспитал я его, как надо. Он не хуже любого в наших краях. Хотел бы я знать, кто из наших парней в девять лет сумел бы снять птицу с дерева со ста шагов? Ведь палец едва до курка доставал. Кто научил? Олсен Джеф. А в шестнадцать лет Робин орудовал своей левой не хуже, чем ты правой лет двадцать назад! А в --">