Николай Иваницкий - Земля Тиан

мальчик-барабанщик аккомпанировали им нестройно и фальшиво.

Ван прошел в первый ряд и сел. Он бывал не раз в кабаре и если не понимал в европейском балете, то не настолько уж, чтобы не увидеть, что здесь дело было поставлено из рук вон плохо. Бедные костюмы, некрасивые лица. Ван был разочарован, даже шокирован. Он готов был уже подняться со своего места, но тут краем уха он услышал разговор, который не только остановил его, но даже заставил подвинуться ближе к случайному соседу.

Худощавый человек в голубом шелковом халате разговаривал с пергаментно-сухим стариком в очках и старомодной черной шапочке.

— Я презираю бесстыдные европейские танцы, — говорил старик, — но мне пришло в голову, уважаемый господин Лю, что эти девушки могут сослужить службу в нашем деле.

— Я не совсем понимаю вас, — отвечал голубой халат, — каким образом это может случиться?

Старик наклонился и невнятно зашептал. Ван навострил уши.

— …склонность к новизне… — уловил он отрывки речи… — все будет выглядеть… особенно в тех краях…

Он совсем понизил голос и Ван ничего не мог разобрать дальше, тем более, что говорили они на мандаринском наречии, которое он понимал плохо.

— Ваша мысль вполне соответствует вашему глубокому уму, — сказал голубой халат, когда старик умолк. — Я попробую предложить европейским девушкам это дело.

Речь шла, очевидно, об ангажементе.

Неожиданная идея прорезала медлительные мозги Вана. Как случилось, что он снял шляпу и заговорил со своим соседом, он и сам не понимал хорошенько. Но факт, что Ван учтиво поклонился и сказал следующее:

— Высокопочтенный господин! Прошу вас извинить меня за то, что я вмешиваюсь в вашу беседу, смысл которой уловил случайно. Дело в том, что я, ваш низкий слуга, могу быть вам полезен.

Господин Лю взглянул на него холодно и надменно.

— Что вы хотите сказать? — спросил он резко. — И что вам за дело до нашей беседы?

Ван струсил, но пересилил себя и продолжал:

— Насколько я понял, — сказал он, — вы собираетесь предложить службу этим белым танцовщицам. Смею вас уверить, уважаемые господа, как шанхайский сторожил и знающий дело человек, что эти женщины — очень плохие представительницы своей профессии. Если вы пригласите их, вы впадете в ошибку, от которой я и хочу предостеречь вас.

Лю взглянул на него испытующе.

— Кто вы такой? — спросил он.

— Я — театральный агент Ван Лоу Сю, — не сморгнув, соврал Ван, — и я работаю на самых скромных процентах.

Г-н Лю наклонился к старику и что-то тихо сказал ему.

— Да… — ответил старик.

Г-н Лю снова обернулся к Вану.

— Здесь не место говорить о деле, — сказал он по-прежнему сухо, — но если ваши слова продиктованы здравым коммерческим смыслом, я выслушаю вас завтра. В полдень, возле железных ворот на Ним-бо-лу, вас будет ждать автомобиль. До свидания, уважаемый г-н Ван.

Оба, старик и Лю, встали и направились к выходу.

II

— Милостивые государыни и милостивые государи!

От имени литературно-научного общества ориенталистов «Желтая лампа», а также, с вашего разрешения, и от имени всех вас, я спешу выразить искреннюю благодарность нашему почетному члену — доктору Яну Яновичу Зай-ковскому — за его ценный доклад, который мы прослушали с глубоким интересом.

Общепризнанные научные заслуги Яна Яновича, незаурядный лекторский талант его дают мне приятную возможность отметить, что вступление его в нашу среду ставит на твердый и правильный фундамент работу общества «Желтая лампа» в той ее части, которая составляет компетенцию нашей синологической секции.

Официальную часть собрания объявляю законченной.

Председатель встал.

— Господа, прошу перейти в столовую. Чай, кажется, уже подан.

Лампа на столе погасла. Матовый свет небольшой люстры залил комнату. Слушатели повставали с мест. Стук отодвигаемых стульев и сдержанный говор наполняли небольшое зальце.

* * *

Инженер Павел Александрович Дорогов пошел на заседание общества «Желтая лампа» впервые и, надо сказать, не особенно охотно. Уступая настояниям своего друга, усердно тащившего его на это «сборище», он готовился уже терпеливо вкусить продукции местного Парнаса, а так как своеобразный «демпинг» этот не пользовался особенными симпатиями Павла Александровича — легко представить себе, в каком невеселом настроении вошел он в небольшое, просто --">