Вадим Васильевич Барташ - Дакия в огне. Часть первая. Лузий Квиет

поселение-канабу преобразовали. Она приобрела муниципальные права.

На десять-пятнадцать миль к югу и северу от Бононии земли очистили от леса, и теперь этот небольшой городок окружали сады, поля, засеянные злаками, в основном пшеницей, встречались и виноградники. Бононийцы из винограда давили вино, и как кельты и германцы из ячменя варили варварский хмельной напиток пиво. Их глиняные кувшины, большие амфоры для зерна и кубки использовали в хозяйстве не только жители долины Тимака, но широко расходились они и по всей остальной провинции, и даже встречались далеко к югу – в Македонии и Иллирии.

За стенами, выложенными из аккуратных плит песчаника, виднелись черепичные красные крыши домов, купола нескольких храмов, купол общественной бани-термы и небольшая (примерно на тысячу зрителей) цирковая арена.

– Может свернём туда? – спросил вновь подъехавший к префекту старший декурион Дед, то есть Цельзий.

– Не будем сворачивать! – бросил в ответ Деду Лузий

– Ну, там же можно хорошо подкрепиться. Да и вино в Бононии неплохое. Я знаю там одну таверну, которая называется «У Лупианы Фенистиллы». Я их вино уже не раз испробовал, – заметил гетул, и при этих словах он закатил глаза и мечтательно причмокнул.– Особенно оно хорошо, если не разбавлять его водой!

– Я же сказал, что не будем! Остановимся теперь только в Ад Аквасах! И об этом сообщи остальным, – ответил гетулу Лузий.

Квиет всем своим видом дал понять, что обсуждать это решение не намерен. Сегодня гетул-декурион ему показался особенно назойливым. Что касается службы, претензий к нему в общем то в последнее время не имелось. Он и усерден, и исполнителен. В этом он уступал только Кварту и Шадару. Тоже неграм, служившим декурионами в их але, и которые были давними друзьями и соратниками Лузия. Но вот язык у этого гетула был как у торговки с рынка. Не мог он долго держать его за зубами. И это был его главный недостаток.

Не успел Лузий в сердцах строго отчитать надоедливого старшего декуриона, как послышался вновь возглас. Уже откуда-то с боку, с обочины дороги:

– Приветствую тебя префект!

Квиет осадил коня, и оглянулся. У него невольно поднялась бровь. К мильному столбу подошёл седовласый морщинистый старик с изуродованным несколькими шрамами лицом. Одного глаза у старика вообще не было, и прикрывала отсутствующий его глаз широкая чёрная повязка. На ногах у незнакомца были легионерские калиги. Старик опирался на посох. За спиной у подошедшего был холщовый мешок. Видно старик направлялся из близлежащего поместья в город.

Квиет несколько сурово обратился к одноглазому:

– Приветствую!

– Юпитер Вседержатель и Громорвежец вам в помощь!– откликнулся незнакомец.

– И тебе того же! Кто ты будешь?

– Авлет Орозий.

– Это ничего мне не говорит, – ответил Лузий.

– Я бывший центурион V легиона Жаворонки, – пояснил старик.

– А-а! Знаю-знаю. Того самого легиона, который полностью пал с Фуском, – Квиет усмехнулся. – Выходит не весь V Жаворонки пал?! Кое кто из него и остался в живых…

– Было дело, префект, – не смутившись, ответил одноглазый. – Но меня за это не стоить укорять!

– Почему?

– Ну потому, что мы тогда не спасовали.

– Ты так считаешь, Авлет?.. Хм-м…– и Лузий при этих словах усмехнулся.

– Да! Мы бились до последнего!– возразил старик.– Никто из наших не дрогнул и не проявил малодушие! Мы бились отчаянно! Все! И не уронили честь V Жаворонки. А ведь он был сформирован ещё самим Цезарем, который первое время содержал его на свои средства. У нашего легиона было славное прошлое. Он участвовал в завоевании Галлии, сражался в Африке и Германии, подавлял возмущение батавов в низовьях Рейна, и только в Дакийскую кампанию ему очень не повезло. Он попал в устроенную даками засаду.

– Что, получается бились до последнего и никто не сдался?

– Ни один из наших добровольно не сдался.

– Ну а ты сам-то почему тогда выжил, центурион? Можешь объяснить, почему живой и сейчас стоишь передо мной?

– Меня ранили. Я потерял сознание. Даки подобрали меня и не стали добивать, а решили сделать своим рабом. Ну а после их поражения они вынуждены были меня освободить, и теперь я живу здесь, у самой границы с Дакией.

– И как тебе было у даков в плену? – уже одноглазого старика спросил старший декурион-гетул.

– Жилось не сладко.

– А поподробнее можешь рассказать? – поинтересовался Дед.

– Мёдом, конечно же, меня они не потчевали, – ответил --">