Кейт Рина Записки узника: затерянный остров

29 июля

Я никогда не вёл дневников. Но сейчас поддался слабости. Возможно, если бы я не нашёл записки моего предшественника, я бы и не решился. Таким обстоятельствам способствовало и то, что туземцы отдали мою сумку, где благополучно лежала тетрадь для записей и ручка. Я не знаю, для кого пишу: для потомков ли, для тех, кто меня найдёт или для того, кто, может, будет сидеть в этой пещере после меня, как я сижу рядом с записями моего предшественника. А, может, я пишу, чтобы не сойти с ума. Сложно собрать мысли, сложно сосредоточиться. Но наверное, лучше начать сначала.

Меня зовут Мартин Ривер. Мне 24 года. И я узник на затерянном острове.

Я родился и вырос в Британии, откуда и отправился на торговом корабле её величества к Индии в качестве второго врача на судне.

Мне трудно судить о времени, так как мои часы разбиты, а в пещере определять время по солнцу не представляется возможным. С датой я тоже не уверен.

Но я хорошо помню тот день, когда мы отплыли, это было 18 апреля. Я очень радовался предстоящему плаванию, на небе ярко светило солнце, а в моей душе трепетало ожидание приключений. Но спустя всего несколько недель мы попали в сильный шторм, наш капитан был тяжело ранен, а корабль изрядно потрёпан. Шторм бушевал 3 дня, мы окончательно сбились с пути, и старпом потерял всякую надежду на благополучное окончание плавания. Экипаж корабля изо всех сил храбрился, но когда минул месяц после злополучного шторма, а мы и приблизительно не знали своё местонахождение, надежда покинула наше судно окончательно. Провизия подходила к концу, а в довершение всех бед мы снова угодили в шторм. Такой бури не видели даже самые бывалые моряки.

Наш капитан скончался, а буря длилась целую неделю. И в последнюю ночь этого адского шторма это случилось. Наш корабль не выдержал. Но отчаяние не овладело людьми. Напротив, мы в какой-то степени были рады, как рад бывает человек, избавившись наконец от тягостного бремени. Нет, мы не сдались, но мы устали. Устали бороться со стихией, с голодом, с усталостью, с непостижимостью океана. Но человеческий инстинкт сильнее, и оказавшись в воде, мы начали плыть. Целых шлюпок совершенно не осталось, и мы карабкались на обломки, мы тянулись к жизни, хоть она нам опостылела за время отчаянной борьбы со стихией.

В кромешной темноте, в бушующем водовороте стихии мы не видели ни намёка на желанный берег, но мы плыли, помогали тонущим и надеялись на чудо.

В какой-то степени чудо произошло. Я и ещё несколько матросов очнулись на залитом солнцем берегу. Это оказался остров. Наши сердца ликовали — наконец-то земля! Твёрдая поверхность! И надежда снова разгорелась внутри ярким пламенем.

Нас было всего 7 человек: старпом, 5 матросов и я, второй врач британского торгового судна. Первый врач не спасся. Но я многому успел у него научиться за время плавания, что помогло мне подлечить раненных. На счастье, моя сумка, которую я успел захватить с тонущего корабля, была при мне. Я нарочно привязал её к себе покрепче. Там оказались некоторые лекарства. А также вот эта тетрадь, в которой я сейчас и пишу.

Мы нашли фруктовые деревья, подкрепились, окрепли и решили, что надо бы изучить остров. Но даже не успели закончить обсуждение этого мероприятия, как были захвачены местным племенем. Туземцы были настроены воинственно, несмотря на наши просьбы о помощи и знаки мирных намерений. В итоге завязалась драка, которая унесла жизни двух наших матросов.

Итак, нас, оставшихся пятерых, связали по рукам и повели вглубь острова. И снова надежда в душе стала угасать. А затем нами овладело отчаяние, когда мы оказались заперты в этой самой пещере, откуда отлично был виден огромный костёр. Туземцы о чём-то недолго говорили, затем один из них, судя по внешнему виду, вождь, произнёс длинную речь, указывая, то на нас, то на разожжённый огонь, его люди восторженно вторили, а потом пели и плясали вокруг костра. Старпом с полной уверенностью заявил, что нас принесут в жертву. И мы в этом скоро убедились.

Когда шум вокруг костра немного утих и превратился в некое подобие транса, к нам подошла девушка. На ломанном английском она спросила, есть ли среди нас врач. Я подумал, что кто-то болен, и несмотря на враждебность туземцев, тут же выразил готовность помочь. Я даже не успел удивиться её знанию моего языка, которое открылось мне после.

Рука устала столько --">