Рина Кейт - Записки узника: затерянный остров

писать с непривычки. Да и темнеет уже, плохо видно. Сейчас я перечитал написанное мною и ужаснулся: ни слога, ни выразительности, какое-то хаотическое повествование. В университете за такое письмо мне поставили бы самый низкий балл. Но переписывать не стану. В моей голове именно такой же хаос, как я записал.

Добавлю ещё несколько слов. Эмоции захлёстывают меня.

Я не смогу описать тот ужас, который мы пережили, когда ясно поняли, что костёр этот поглотит наши жизни. Я чётко помню охвативший нас первобытный страх. Но что творилось со мной, когда моих товарищей принесли в жертву, я не смог бы описать никакими словами.

И ещё, я ошибся, врач туземцам нужен был не для лечения. Хотя в какой-то мере для лечения. Сейчас попробую объяснить. Всех, кроме меня, сожгли на костре. К счастью, не заживо, что говорит всё же о некоторой гуманности данного племени. А меня оставили в живых именно потому, что я врач.

Когда жертвоприношение было окончено, туземцы долго пели и танцевали. Ко мне снова подошла та самая девушка. Она сказала, что ей очень жаль моих друзей, жаль их семьи, которые больше их не увидят. Утешением может быть лишь то, что мои друзья в лучшем мире, в мире их бога Солея, то есть Солнца. А я буду жить, но лишь, если смогу излечить её от духа Дракона. Я ошалевший, ничего не понимающий, смотрел на неё пустыми глазами. Мне кажется, что девушка поняла моё не лучшее состояние после жертвоприношения моих товарищей. Туземка оставила меня в покое до утра.

Я же был уверен, что не усну, но вместе с тем надеялся на сон, молился всем богам, хоть и этому Солею, чтобы всё виденное мной оказалось сном. Но сном это не было.

Итак, сегодня — 29 июля, если я не ошибся в расчётах (я всё же попробовал подсчитать дни). И я нахожусь в племени туземцев на каком-то затерянном острове почти месяц. Меня держат всё в той же пещере, её выход закрыт неким подобием решётки, только из дерева. Причём очень прочного дерева. Я пытался его надломить, вырвать, даже грызть, но его прочность выше всего виденного мною дерева. Именно поэтому меня никто не охраняет, хотя несколько туземцев посменно караулят невдалеке. Почти каждый день ко мне приходит та самая девушка. Из разговоров с ней я узнал, что зовут её Кеикилани, что означает «небесное дитя». Она дочь Укалан-тахо, вождя этого племени. Мой язык она учила с врачом, который был здесь до меня и который также должен был вылечить её от духа Далтиора, то есть Дракона.

(Записи моего предшественника-врача подтвердили слова девушки. Он действительно находился здесь в заточении, пытался лечить дочь вождя и попутно учил её английскому языку и сам учил местный язык. В записях было немало слов из языка туземцев, которые я тоже принялся учить).

И всё же я не понимал, как я могу вылечить эту девушку от какого-то духа Дракона. Но об этом напишу уже завтра. Совсем стемнело, и рука очень устала.

30 июля

Я снова попытался восстановить в памяти все события и записать их в хронологическом порядке. Но только испортил лист и вырвал его. Я почти уверен, что сегодня 30 июля, но не думаю, что это так уж важно. В любом случае, боюсь, мне не выбраться с этого проклятого острова, как и моему коллеге, чьи записи я нашёл в этой пещере. Я спросил Кеикилани, что случилось с ним. Девушка лишь ответила, что он умер.

— Сам? — спросил я.

— Сам, — был ответ дочери вождя.

И я не мог дальше расспрашивать её. Во-первых, потому, что она знала не так много английских слов. Во-вторых, было в ней нечто такое, что меня завораживало. Да, я молодой дурак, часто ловлю себя на мысли, что очарован этой туземной девушкой.

(Кстати, я позволяю себе записывать её слова правильно, не передавая ошибок в произношении, которые девушка допускает по незнанию языка).

А теперь я позволю себе описать её, попытаться облачить мои мысли и чувства в слова. Это помогает мне хоть в какой-то степени поддерживать связь с реальностью. Потому как нереальность всего происходящего сводит меня с ума. И я тешу себя самообманом.

Кеикилани 19 лет, но порой в её взгляде угадывается опыт и мысли 30 или даже 40-летнего человека. Это нечто такое неуловимое, как отблеск её мыслей, отношения к окружающему. У неё очень длинные чёрные волосы, которые она редко собирает, как остальные девушки и женщины её племени. И мне, честно говоря, это очень нравится. Ловлю себя на мысли, что хочу дотронуться до них и убедиться в их мягкости. Да, я неисправимый романтик. Из --">