Анна Фурман - Майор

хотел оставить спасенному человечеству не только схемы и сухие описания. Он пытался подобрать слова, изменить ход часов. Ведь Хан показал и другой вариант развития событий. Войны, бесконечный ужас, всепоглощающий страх. Отис вспомнил свой разговор с J9:

– Вы верите в это, майор?

Майор верил. Но не в мифическое создание, порожденное тьмой, а в то, что Нечто – отголосок самой расы, утонувшей в низменных порывах порочной натуры. Это могло произойти и с лирами. Если бы не их жертва…

Майор внезапно вскочил, сжимая в руке блокнот. Догадка, озарившая его, была безумной. Но после всего увиденного и пережитого, уже не казалась столь удивительной. Отис побежал в сторону лагеря. Если он прав, времени почти не осталось. Времени…

Джонни смотрел в небо, сжимая и разжимая механические пальцы. Взгляд его был прикован к точке, сияющей серыми переливами на фоне исчезающей за горизонтом Лиры. Точка пульсировала, растворялась, утекала, просачиваясь сквозь розовые облака.

– Кротовая нора. Она самоуничтожается.

Майор, запыхавшись, остановился рядом с андроидом:

– Это не портал.

J9 не понял командира, выразив это вопросительным наклоном головы.

– Переход на новый уровень. То, что показал мне Хан – перспектива разных планет. Если нора исчезнет, люди останутся на Земле и погибнут в войнах за ресурсы. Но если они сумеют попасть сюда… Джонни, мы и есть лиры. Мы открыли лаз.

– Вы хотите сказать, что это временной парадокс, майор?

Отис кивнул:

– Здесь, в Андромеде, будущее есть настоящее.

Робот на секунду завис, обрабатывая информацию.

– И единственный способ создать кротовую нору из текущей точки – это…

– Когда я попал сюда и вышел в открытый космос, пока системы «Прометея» устраняли задымление, я видел свет. Но не Лиры. Это была вспышка энергии кротовой норы.

Майор усмехнулся. Сложная картина временной спирали, вся его жизнь, каждое действие, причины, следствия – сошлись в одном простом выборе.

– Мы не можем спасти человечество, торгуя жизнями, – повторил майор слова адмирала.

– Вы собираетесь сделать именно это. Снова.

– Нет, Джонни.

Майор Томас Отис посмотрел на робота, улыбаясь собственным мыслям. Разумной машине никогда не понять иррациональности любви.

– Не торгуя. Жертвуя.

Моменты

Майор, который еще не майор, лежит на земле, закрыв глаза, и ловит лицом капли дождя. Жена, которая еще не жена, смеется и ловит рукой пальцы майора. Ее голос, холодная вода, шум прибоя, мягкий-жесткий песок под головой. Будто наяву.

Малыш Томми сидит на полке, за шторой, и ест варенье. Руками, из банки. Никто не станет его ругать. Здесь можно. Запах книг и малины, полутона света – персональный укромный уголок. Мамин магазин.

Итан бегает в высокой траве. Его улыбка настолько заразительная, что улыбается даже трава. И небо. И Солнце.

Кажется, это вино настоящее. Сыр с плесенью – жуткая гадость, но Лили нравится. Лили теплая и пахнет сумерками. Дорожной пылью.

– Следуй за фонариком.

***

– Я бы с радостью взял на себя эту миссию, майор.

Что-то похожее на грусть мелькает в голосе и глазах андроида. Радость? О чем он говорит? Ах, да. Фигура речи.

Майору страшно. Действительно страшно. Что чувствуют люди, за несколько минут до неминуемой гибели?

– Я знаю, Джонни.

Розовая планета отходит ото сна. Тихо, беззвучно. Розовая планета еще не знает, что скоро наполнится жизнью.

– Я бы с радостью взял на себя эту миссию, – повторяет J9.

Его раздробленные механические останки горсткой лежат в тени лагеря. Майор бережно собрал их в одном месте.

– Но мы оба понимаем, что я – лишь плод вашего воображения.

– Ты был мне хорошим другом, Джонни. Я благодарен тебе.

Майору трудно улыбаться вместе с утренней Лирой. Еще чуть-чуть и небо окрасится голубым.

– Наденьте скафандр, на всякий случай, – теперь робот звучит почти как человек. Как если бы Лили собирала мужа в дорогу.

Майор уходит, не оглядываясь. Майор садится в шаттл и поднимается к черноте. Это не как в первый раз. Все не как в первый раз.

Исчезающая кротовая нора вращается медленно, гаснет. Майор огибает Прометей и стремится к свету. В голове у майора одна мысль.

«Нам врали. Нам всегда врали. За этой чертой пустота. Я буду пылью. Просто перестану существовать и… все».

И тут же вторая. Последняя.

«Я не хочу умирать».

Майор Томас Отис не чувствует перегрузок. Он не чувствует ничего. Вспышка слепит сквозь плотно сомкнутые веки. Холодный пот --">