Павел Антонович Аренский - Путешествия Миклухо-Маклая

Работая в Иене в зоологическом музее, он постепенно входил в круг научных интересов немецких ученых. В 1868 году, продолжая изучать морскую фауну, он посетил Мессину в обществе доктора Дорна, который впоследствии основал первую морскую биологическую станцию в Неаполе. Через год он предпринял самостоятельное научное путешествие на берега Красного моря.

Здесь впервые проявились на деле железные свойства его натуры, выдвинувшие его в первые ряды путешественников XIX века: бесстрашие, выносливость, острая наблюдательность и неизменная благожелательность к туземцам во всякое время и при всяких обстоятельствах.

С самыми скудными средствами, лишенный возможности нанять себе носильщика и переводчика, занимая по грошам на пропитание у европейских консулов, он шел один вдоль раскаленных песчаных берегов — то пешком, то в неуклюжих парусных барках, так называемых «сумбуках», то на грязных палубах маленьких пароходов, перевозивших пилигримов и тащившихся по две мили в час.

С бритой головой и лицом, окрашенным в коричневый цвет, закутанный в аравийский бурнус, он имитировал религиозные обряды мусульман, пряча в дорожном мешке термометр и микроскоп. Он спасался от грабителей и отстаивал свою жизнь от разъяренной фанатической толпы, разоблачившей обман. Он болел всеми болезнями туземцев — лихорадкой, дизентерией и скорбутом. Но с кровоточащими деснами, истощенный, голодный, дрожащий от лихорадки, продолжал свои исследования, проводя часы и дни на коралловых рифах при температуре солнечного удара.

Красное море — одно из самых жарких мест на земном шаре. Вода не оказывает здесь обычного умеряющего зной действия на воздух, она сама едва на три градуса прохладнее его. Узкий бассейн, стиснутый на протяжении двухсот семидесяти пяти географических миль раскаленными громадами двух пустынь, скупо обменивал свои воды с океаном через мелкий Баб-эль-Мандебский пролив. Вода была солона, богата жизнью и имела температуру 31 °C.

Он побывал в белых, сожженных солнцем городах Ямбо, Джедде и Массауе и всюду встречал одно и то же: болезни, невежество и нищету. «Мы беднее наших собак», говорили арабы. Но они не предпринимали ничего, чтобы выйти из этого скотского состояния. Все в судьбе человека было предопределено свыше, и сам он ничего не мог изменить в ней.

Суэцкий канал еще не был прорыт в то время, и только постоянное движение паломников в Мекку оживляло страну. В Джедде они скоплялись со всех концов света, и под одним навесом из пальмовой рогожи отдыхали индийцы и марокканцы. турки и туареги, персы и арабы. Маклай видел негра с берегов озера Чад, творившего намаз рядом с казанским татарином. Он видел также запрещенные невольничьи рынки, на которых ребенок стоил три рубля, взрослый негр — сорок пять, а черная девушка — до двухсот рублей. Негритянки исстари наполняли мусульманские гаремы, и это создавало смешанный тип приморского населения.

С Красного моря он через Турцию и Крым вернулся в Россию.

В Константинополе русский консул выразил желание оказать ему помощь. Он подумал и послал в консульство свое белье с просьбой его выстирать. Деликатное учреждение, вряд ли отдававшее себе отчет в истинных нуждах путешественника, было скандализовано и обижено.^[3]

Маклай проехал на Волгу, где продолжал работу над хрящевыми рыбами. Затем он выступил в Москве на съезде естествоиспытателей, пропагандируя идею доктора Дорна об организации биостанций на морских берегах. Впоследствии две такие станции были действительно основаны — в Севастополе и на Соловецких островах. В настоящее время их восемь на побережье Черного моря, две на Каспийском, одна на севере и одна во Владивостоке.

В Петербург Маклай явился с рекомендациями немецких профессоров, ассистентом зоологического музея Иены, которым заведывал сам Геккель. Он казался блестяще образованным; в его речи замечались нерусские обороты, что отнюдь не роняло его достоинства ученого. Академики Бэр и Брандт предложили ему описать коллекцию губок академического музея, и работа эта, быстро выполненная, была напечатана на немецком языке в «Мемуарах» академии.

Осенью он был приглашен на заседание Географичео кого общества, где сделал доклад о Красном море.

— Чем далее подвигается наука, — сказал он, — чем более упрощаются ее выводы, тем сложнее становятся способы, ведущие к достижению этих выводов. Современный зоолог, чтобы не впасть в --">