Виталий Васильевич Лозович - Заблудившийся олень

видно не было. Молоко. В один миг Ромка остался слепым. Привычно коснулся пояса — а нет на поясе сотового телефона, дома оставил, потому как батарейка села ночью, заряжать времени не было. Решил, что и так обойдётся. Обошлось? Да и потом, он никогда ещё не проверял, работает ли тут сотовый. Здесь очень глубокая низина, вполне возможно, что и не «берёт» телефон… Зачем он себя сейчас успокаивает? Зачем? Не взял телефон, всё равно — идиот безмозглый.

Бесполезно он разжал почти механически створки капкана, вытащил зажатую, треснутую в двух местах пластмассовую оправу. Поднёс к глазам почти вплотную — стёкол не было, лишь в одном месте торчал осколок треугольной формы. Ромка повертел оправу в руках, не понимая, что делать. После сунул её в карман куртки, пошарил пальцами по снегу, нашёл ещё один осколок стекла, покрупнее, приложил к глазу… Осколок крутанулся в пальцах и уколол их. Ромка рукой тряхнул, тут же на подушке большого пальца показалась кровь, сам же осколок выпал в снег и тут же исчез. Ромка наклонился к снегу вплотную, со стороны было похоже, что он снег нюхал. Руками он осторожно водил по снегу, пытаясь всё же нащупать какой-нибудь кусочек спасительного стекла покрупнее, но осколков покрупнее не было. Челюсти самого хищного, безжалостного и чудовищного орудия лова зверей очень точно поймали его очки в свою пасть и раздробили стёкла в порошок. Капкан поймал его сам и безжалостно оставил беспомощного посреди тундры — бескрайней тундры… того самого «белого безмолвия»… Город был рядом, километров пятнадцать отсюда. Куда идти? Молоко. Солнца нет, ориентиров нет, даже ветра нет, чтобы запомнить хоть примерное направление.

Ромка сел на колени. Тупо, бессмысленно, невидяще смотрел в снег. Мысли вообще отсутствовали. Он впервые за свою очень короткую, молодую жизнь не знал, что сейчас делать. Дома этих очков у него пять или шесть в запасе валяется… Дома. Дома. Дома. Здесь-то что делать? Ромка поднялся на ноги, достал из рюкзака термос с чаем, выпил пару глотков, спрятал обратно, поправил ружьё на плече, оглянулся вокруг — молоко. Туман. Белая взвесь. Он зажмурил глаза, открыл — ничего. Зачем жмурился? Глупость какая. Что делать? Он вновь оглянулся вокруг — пустота. И тишина в тундре вдруг стала какая-то неземная, словно вымерло всё рядом. Ни ветерка, ни куропачьего треска, ни клёкота канюка тебе сверху — ничего нет.

«Домой идём!» — сказал он себе так, словно приказал другому, кому-то другому, который уже так испугался, что и двинуться с места сил нет.

Снег заскрипел под лыжами уверенно, как всегда, как бы ободряя: не всё так плохо, идти можешь — значит, дойдёшь. Ромка глянул вперёд — а куда дойдёшь? Куда идти? Так, стоп! Капкан стоял здесь, за спиной, он пришёл оттуда… Перед этим он пересёк длинную вереницу кустов в распадке, там летом течёт бурный ручей, тальник высокий растёт, до самой весны его не заметает. Он дойдёт до этого тальника, и тогда надо будет идти ровно вверх по тундровому подъёму, а когда он выйдет на него, то, вполне возможно, увидит впереди тёмную дымку от города. От городских труб по всему горизонту тянется тёмная полоса дыма… Но это же с нормальным зрением, это же когда видно всё… Увидит ли он сейчас эту дымку? Хоть бы просто тёмную полосу увидеть, хоть бы что-то увидеть…

Он шёл — словно был в какой-то пустоте, словно и не шёл вовсе, а двигал ногами на одном месте, а тундра под ним крутилась во все стороны, и конца и края ей не было и быть не могло. «Север крайний — он бескрайний…»

Через час Ромка понял, что идёт не в ту сторону, что идёт не домой, а неизвестно куда. Вереницы кустов не появилось, тундрового подъёма не было, он шёл по ровной местности куда-то в другую сторону от города. В какую? Куда ещё можно было выйти здесь? Если на восток, то можно было попасть на дорогу, ведущую в дальний посёлок… Если на восток… А он куда идёт? Так… на дорогу? На дорогу — это уже к людям. Там хоть раз в сутки, но пройдёт машина, там… А где восток? Где солнце? Солнце в декабря на юге находится. Нет солнца. Одна сплошная серая туча величиной с небо. И ветра нет… ветра нет… по ветру он бы запомнил движение, по ветру… Куда идёт?

Прошло ещё с полчаса, и Ромка заметил, что вокруг начинает очень уверенно смеркаться. День уходил. Снег мерк, темнел, вначале стал отдавать лёгкой синевой, потом начал сереть… Ромка инстинктивно ускорил ход, словно хотел догнать день… А куда побежал? Ромка остановился. Куда он бежит? --">