Ольга Васильевна Перовская , Григорий Емельянович Замчалов - Остров в степи

Толстые, некрасивые тубы Павла Федотыча крепко сжались. Видно было, что он очень рассердился. Но говорил он вполголоса и так, как будто был совершенно спокоен. В антилопнике запрещалось шуметь, бегать, даже взмахивать руками Редкие, дорогие антилопы могли испугаться и в страхе насмерть побиться о стенки.

В одиннадцать часов переставала работать электростанция, и на ночь антилопник освещался керосиновыми фонарями. Во всем длинном узком коридоре таких фонарей висело четыре. От них падал тусклый свет на помещения для зверей «станки». Это были небольшие комнаты из досок, отделенные от коридора железными решетчатыми дверьми. Сейчас в них помещались только те антилопы, которых еще рано было выпускать в степь или у которых должны были родиться дети.

Павел Федотыч быстро пошел вдоль станков. Две стройных антилопы-нильгау встали с подстилок и тревожно проводили его взглядом своих чудесных бархатных глаз. Маленькая пугливая блэсбок шарахнулась в дальний угол. Тонконогие джейраны, дрожа всем телом, прижались к стенке. Водяной бык — кобус — фыркнул и сердито топнул ногой. А напротив него нарядные, дымчато-розовые антилопы-бейзы изо всей силы бахнули рогами о железные прутья двери. Так, просто из озорства, бахнули.

Разглядев или разнюхав Павла Федотыча, все антилопы моментально успокаивались: этот маленький, решительный человек был им очень хорошо знаком.

Не доходя трех станков до конца коридора, Павел Федорыч замедлил шаги. Он заговорил каким-то особым, добрым, ласковым голосом — так, как говорит мать с больным ребенком.

— О-о-о! О-о-о! Ну, как твои дела, голубушка?

В дальнем углу у станка стояла коричневая худая антилопа. У нее были неимоверно тонкие высокие ноги, длинная глупая морда. На плоском, лбу торчали короткие извилистые рога. Глаза она исступленно таращила, как будто ее собирались резать. При каждом движении Павла Федотыча она широко раздувала ноздри и вздрагивала. Казалось, что она вот-вот закричит пронзительно и громко.

— О-о, не бойся, не бойся, глупая, — уговаривал ее Навел Федотыч, осторожно подбираясь к бубаленку. Желтенький и длинноногий, как мать, новорожденный бубаленок лежал па подстилке, вытянув ножки.

— Здоровенький, — радостным шопотом сказал Сашко. — Как только родился, так и стал сразу продувать свои ноздри.

— Что-то нехорошо он лежит, — ответил Павел Федотыч Они должны лежать на животе, а ноги подбирать под себя, чтобы можно было каждую минуту вскочить и удрать.

Сашко пригляделся внимательно к маленькому и сказал тревожным голосом:

— А ну, давайте зайдем скорей.

Нарядные дымчато-розовые антилопы-бейзы.

Бубалиха захрапела и кинулась на стену. Павел Федотыч дотянулся до задних ножек бубаленка, взял их в руку и потащил к себе. Бубаленок вяло, как тряпка, заскользил по соломе.

— Ой, мамочка моя! — вскрикнул Сашко и схватился за голову.

Бубаленка вытащили в коридор и дверь в станок заложили задвижкой.

— Ну, видишь вот, Сашко?

— Вижу, Павел Федотыч. Верите ли? — так бы и плюнул себе в рожу. Ясно: матка молодая, первый теленок, тянулся сосать, она и вдарила его.

— Да ничего этого не было, — лениво вмешался в разговор Микола. — Я же тут был; так это он, сдох, да и все.

Эти неторопливые, вразвалочку слова хлестнули Павла Федотыча словно кнутом. Глаза его загорелись и на минуту сделались такими же, как у бубалихи.

— Да ты понимаешь, что для нас значил этот маленький бубаленок? Ведь мы потратили три года на то, чтобы его вывести! Ты сам со всеми твоими потрохами не стоишь трудов, которые пошли на него. До сих пор бубалы нигде не размножались в неволе. Мы первые добились от бубалихи приплода, а ты взял и сгубил его своей цыгаркой. Если бы…

Павел Федотыч безнадежно махнул рукой и быстро добавил:

— Утром пойдешь в рабочком и скажешь, что я тебя уволил.

Парень упрямо глядел на свои чоботы. Сашко держал мертвого бубаленка. Было очень тихо.

Вдруг в самом конце коридора раздался какой-то угрюмый, зловещий рев. Микола вздрогнул, попятился и опрокинул сзади себя ведро. Оно с грохотом покатилось по полу.

Во всех: станках заметались самочки. Самцы забарабанили рогами в загородки. Послышались беспокойные фырканья и храп.

— Ну, ну, без паники! Осторожнее! Тише! Не надо ведро --">