Владимир Алексеевич Рыбин - Включите вашу память [=Если разбудить память]

Владимир Алексеевич РЫБИН ВКЛЮЧИТЕ ВАШУ ПАМЯТЬ

В нашем классе появился вундеркинд. И надо же, им стал Петька Самойлов, для которого тройка всегда была единственным "средством передвижения" из четверти в четверть.

Но вот однажды он пришел в класс, бросил портфель на парту и ни с того ни с сего стал декламировать наизусть строки из книги, которую мы по литературе еще не проходили.

И тут как раз урок литературы. Татьяна Воробьева, отличница и всезнайка, ясно, не выдержала, пискнула из-за парты:

— А Петя Гоголя наизусть выучил.

Анна Петровна поглядела на нас, а потом в журнал. Видно, не поняла.

— Что мы приготовили дома? Кто готов отвечать?

Каждый раз она так спрашивает, и каждый раз после этого ее вопроса парты скрипеть начинают. Это мы сползаем пониже. А тут все повернулись к Петьке. И Анна Петровна тоже на него поглядела, как всегда смотрит, когда хочет вызвать.

И Петька не стал ломаться, вылез из-за парты, рот открыл, и… ни слова. Молчит. Мы уж подсказывать начали. Но тут Петька словно проснулся. Всхлипнул как-то странно и сказал.

— Я лучше "Евгения Онегина" прочитаю.

И, не дожидаясь разрешения, пошел скороговоркой про дядю, который не в шутку занемог и уважать себя заставил.

Анна Петровна не поверила даже, подошла, посмотрела: не по книжке ли он читает. Да так и простояла рядом чуть ли не весь урок. А когда звонок прозвенел, взяла Петьку за руку и увела в учительскую.

Вышел он оттуда красный, улыбающийся.

— Пятерку получил?

— Что пятерка! — сказал Петька таким тоном, будто никогда ничего другого не получал. — Она меня представлять будет.

— Как это «представлять»?

— Обыкновенно. Перед всеми учителями буду декламировать.

И он важно пошел по коридору, а мы все стояли на месте, удивленные, восхищенные, пораженные возможностями, которые отныне открывались перед Петькой. Мы-то знали: если уж кто попадает в вундеркинды, тому тройку не поставят. Лучше спросят еще раз.

На другой день было Петькино «представление». В актовом зале. Впереди сидели учителя, потом мы всем классом (все-таки он наш вундеркинд), а на последних рядах — остальные.

Представляла Анна Петровна. Она говорила недолго, но здорово.

— Товарищи! — говорила она. — Ребята! Кое-кто из вас жалуется на плохую память. А ведь память наша имеет фантастические возможности. История знает немало примеров, когда простой человек выучивал невероятно много. Приведу только один пример — Маццофанти. Итальянец Джузеппе Маццофанти выучил пятьдесят шесть языков. Конечно, не у всех такие способности. Но все могут развить свою память настолько, чтобы хорошо помнить не только уроки, но и многое другое. Живой пример этому…

Тут Анна Петровна убежала за кулисы и вывела на сцену нашего Петьку.

— Это Петя Самойлов. Вы все его хорошо знаете. Он сумел развить свою память. Сейчас Петя прочтет по памяти отрывки из романа в стихах Александра Сергеевича Пушкина "Евгений Онегин".

И первая стала аплодировать. А потом наступила тишина. Слышно было, как воробьи за окном чирикали на весеннем солнце да половицы под вундеркиндом скрипели. Он все переминался с ноги на ногу, уже не красный, а бледный. И молчал.

— У лукоморья дуб зеленый, — подсказал кто-то, и все засмеялись.

Вдруг Петька словно проснулся:

— Богат и славен Кочубей, — сказал. — Его поля необозримы. Там табуны его коней пасутся…

Анна Петровна пыталась возразить, что это, мол, не "Евгений Онегин", а «Полтава», но на нее замахали руками. И Петька продолжал без запинки говорить. С выражением говорил, какого мы от него никогда и не слышали. Особенно это: "…И грянул бой, Полтавский бой!.."

Его долго не отпускали со сцены. А после мы за него взялись. Мы это Коля Еремеев, Ваня Колосов и я. Еще с утра мы договорились взять вундеркинда под свою опеку. Приближался конец года, и нам тоже не помешало бы вызубрить по поэмке, чтобы всех удивить.

На улице мы подошли к нему.

— Мы хотим узнать, как тебе удалось столько вызубрить.

— Я и не зубрил вовсе, — честно сказал Петька. — Я этих стихов и в глаза никогда не видел.

— Наверное, ты их сам сочинил, — съязвил Коля Еремеев.

— Да они мне приснились, честное слово. Пусть меня на второй год оставят, если вру.

Это была всем клятвам клятва. В такую поневоле поверишь.

— Вот оно что: обучение во сне, — сказал Ваня. — Известное дело. Я читал: включаешь магнитофон и спишь себе. А --">