Жюль Верн - Гектор Сервадак

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ, которая, вопреки всем правилам, принятым в романах, отнюдь не завершается женитьбой героя

— Ах, господин капитан, да мы в Алжире!

— И даже в Мостаганеме, Бен-Зуф!

Эти два возгласа вырвались одновременно у капитана Сервадака и его денщика, как только они и их товарищи пришли в сознание.

Благодаря какому-то чуду, необъяснимому, как и всякое чудо, все они оказались целы и невредимы.

— Мостаганем! Алжир! — заявили в один голос капитан Сервадак и его денщик. А они не могли ошибиться, так как много лет стояли в гарнизоне именно в этой местности.

Итак, они возвратились почти на то же самое место, откуда пустились в двухлетнее путешествие по околосолнечному миру!

Странная случайность, — да и случайность ли это, раз Галлия и Земля встретились в ту же секунду и на той же точке эклиптики? — привела их почти в точности к месту отправления.

Они находились меньше чем в двух километрах от Мостаганема.

Полчаса спустя капитан Сервадак и все его спутники добрались до города.

Их чрезвычайно удивило, что на Земле все казалось совершенно спокойным. Алжирское население невозмутимо занималось своими повседневными делами. Ничем не встревоженные животные мирно паслись на влажной от январской росы траве. Было, вероятно, около восьми часов утра. Солнце встало, как обычно, с востока. Казалось, на земном шаре не только не произошло ничего особенного, но его обитатели и не ожидали никаких особенных происшествий.

— Вот тебе раз! — сказал капитан Сервадак. — Значит, их никто не предупредил о появлении кометы.

— Должно быть, так, господин капитан, — отозвался Бен-Зуф. — А я-то надеялся, что нам устроят торжественную встречу!

Совершенно ясно, что никто не готовился к столкновению с кометой. Иначе во всех областях земного шара распространилась бы страшная паника и люди были бы уверены, еще более чем в 1000 году, что наступает конец света!

У Маскарских ворот капитан Сервадак неожиданно встретил двух своих товарищей, майора второго стрелкового полка и капитана восьмого артиллерийского. Он попал прямо к ним в объятия.

— Как, это вы, Сервадак? — вскричал майор.

— Я самый.

— А откуда вы явились, мой бедный друг, после вашего непонятного отсутствия?

— Я бы охотно рассказал вам, майор, да боюсь, вы мне не поверите.

— Однако…

— Ладно, друзья! Пожмите руку своему товарищу, и спасибо, что не забыли меня… Будем считать, что мне приснился сон!

И Гектор Сервадак, как его ни упрашивали, не захотел ничего рассказывать.

Однако он все-таки задал офицерам вопрос:

— А как поживает госпожа де…?

Майор стрелкового полка, поняв его с полуслова, не дал ему договорить.

— Вышла замуж, обвенчалась, дружище, — ответил он. — Ничего не поделаешь! Отсутствующие всегда неправы…

— Да, — вздохнул капитан Сервадак, — я сам виноват, что целых два года путешествовал по волшебным странам.

Затем, обернувшись к графу Тимашеву:

— Черт возьми, граф, — воскликнул он, — вы слышали новость?! Честное слово, я в восторге, что мне теперь незачем с вами драться!

— А я, капитан, счастлив, что могу теперь без задней мысли, дружески пожать вам руку!

— А лучше всего то, что мне не нужно заканчивать этого проклятого рондо, — пробормотал Гектор Сервадак про себя.

И оба соперника, не имея больше поводов для соперничества, крепким рукопожатием скрепили дружбу, которую отныне ничто не могло нарушить.

В полном согласии с капитаном Сервадаком, граф Тимашев хранил молчание о невероятных событиях, свидетелями которых им довелось стать и из которых самыми необъяснимыми были их встреча с кометой и возвращение на Землю. Не могли они понять и того, почему на средиземноморском берегу все осталось по-прежнему.

Положительно, им лучше всего было молчать.

На следующий день маленькая колония распалась. Русские во главе с графом Тимашевым и лейтенантом Прокофьевым возвратились в Россию, испанцы — в Испанию, где благодаря щедрости графа могли теперь жить безбедно. Все эти славные люди, прощаясь, выражали друг другу самые дружеские чувства.

Что касается Исаака Хаккабута, разоренного крушением «Ганзы», разоренного потерей золота и серебра, которое его заставили выбросить за борт, то он как в воду канул. Справедливость требует признать, что никто о нем и не жалел.

— Старый плут не пропадет, — сказал как-то --">