Курт Воннегут - Доклад об эффекте Барнхауза

предположить, что никто бы не стал воевать, если бы всем на свете всего хватало. Мистер Касрелл, я хотел бы попробовать привести в движение генераторы — там, где нет ни угля, ни воды, хотел бы заняться обводнением пустынь и так далее. Честное слово, можно было бы высчитать, что нужно каждой стране, чтобы максимально использовать свои ресурсы, и я бы давал им энергию, а американским налогоплательщикам это не стоило бы ни цента.

— Постоянная бдительность — вот цена, которую приходится платить за свободу, — сказал генерал, тяжело вздохнув.

Касрелл взглянул на генерала с легким отвращением.

— К несчастью, генерал по-своему прав, — сказал он — Господи, да если бы мир был готов принять ваши идеалы! Но это, увы, не так. Мы окружены не братьями, а врагами. Войны ведутся не из-за нехватки продовольствия или сырья. Вопрос в том, в чьи руки перейдет ответственность за весь мир: в наши или наших врагов.

Профессор неохотно кивнул и поднялся из-за стола.

— Прошу прощения, джентльмены. В конце концов вам действительно виднее, что лучше всего для страны. Я буду поступать, как вы скажете. — Затем он повернулся ко мне. — Не забудьте завести контрольные часы и выпустить погулять нашего облеченного доверием кота, — мрачно сказал он и пошел вниз по лестнице в спальню.

По соображениям государственной безопасности операция "Мозговой смерч" проводилась в тайне от широкой общественности, за счет которой оплачивались расходы. Наблюдатели, технические и военные специалисты, привлеченные к этой операции, знали, что готовятся какие-то испытания, но какие именно — не имели понятия. В курсе всего дела были лишь тридцать сень высокопоставленных особ и специалистов, включая меня самого.

В день операции у нас в Виргинии стояла не по сезону холодная погода. В камине потрескивали поленья, отражения пламени метались по полированной глади металлических шкафов. Единственным, что осталось в гостиной из роскошной старинной обстановки, было викторианское кресло на двоих, установленное строго в центре комнаты и обращенное к трем телевизионным экранам. Длинная скамья у стены напротив предназначалась для десяти из нас — особо привилегированных наблюдателей. На телеэкранах были — справа налево: полигон в пустыне — для ракетного удара, группа кораблей-мишеней и алеутское небо, по которому в скором времени промчится соединение беспилотных бомбардировщиков.

За девятнадцать минут до часа «Ч» по радио было объявлено, что ракеты готовы к запуску, что корабли наблюдения отведены на безопасное, по мнению специалистов, расстояние и что бомбардировщики уже на пути к Алеутским островам. Наше маленькое виргинское общество в гостиной много курило и мало разговаривало. Профессор Барнхауз находился у себя в спальне. Генерал Баркер суматошно носился по всему зданию, как женщина, которая готовит обед в День Благодарения на двадцать персон.

За десять минут до часа «Ч» генерал вошел в гостиную, пася перед собой профессора Барнхауза. Профессор был в удобном экипировке: теннисные туфли, серые фланелевые брюки, голубой свитер и белая рубашка с открытым воротом. Вдвоем они сели бок о бок в викторианское кресло. Генерал то и дело вытирал пот, профессор держался бодро и весело. Он посмотрел поочередно на экраны, закурил сигарету и откинулся к спинке кресла.

— Вижу бомбардировщики! — на разные голоса закричали наблюдатели на Алеутских островах.

— Пуск! — гаркнул оператор в Нью-Мехико на стартовой площадке.

Мы все быстро взглянули на огромные электрические часы над камином, а профессор, чуть приметно усмехнувшись, продолжал следить за изображениями на экранах. Глухим голосом генерал вел обратный счет времени. "Пять… четыре… три… два… один — СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ!"

Профессор Барнхауз закрыл глаза, поджал губы и стал поглаживать виски. С минуту он ее менял возы. Телевизионные экраны подернулись рябью, радиосигналы утонули в грохоте "помех Барнхауза". Профессор вздохнул, открыл глаза и улыбнулся.

— Вы вложили себя всего? — недоверчиво спросил генерал.

— Я был, что называется, весь нараспашку, — ответил профессор.

На экранах снова появились изображения, радио словно взорвалось изумленными криками наблюдателей. Алеутское небо было испещрено струйками дыма, которые тянулись вниз за ревущими, объятыми пламенем бомбардировщиками. Высоко над полигоном под небом пустыни тесной кучкой распустились белые --">