Анатолий Федорович Дроздов - Божья коровка

«Минск-1» на дверце. Лосев подбежал, открыл ее…

Что за хрень? Холодильник был пустой — ни яиц, ни колбасы, ни сыра. Ладно, сыр, хотя бы банка с огурцами! Ничего совсем. Зло захлопнув дверцу, Лосев подошел к буфету. За высокой створкой на полке обнаружилось немного хлеба — где-то с треть буханки-кирпича. Хлеб немного зачерствел, а еще его кусали, судя по всему, пацан. Лосев выложил обгрызенный кусок на стол, найденным на полке ножом отделил примерно треть. Хватит для начала, неизвестно, будет ли еще еда. Есть обгрызенный ломоть было чуть противно, только Николай себя заставил. Если правильно подумать, за собою подъедает — тело-то теперь его. Прожевав, он положил оставшийся кусок на ту же полку и, смахнув в ладонь крошки со стола, бросил в рот. Взял эмалированную кружку и налил в нее воды из крана. К удивлению, она не пахла хлоркой и была довольно вкусной. Лучше бутилированной из прошлой жизни[4].

Заморив червяка, Николай вернулся в комнату. Для начала убрал постельные принадлежности с дивана. Грязные наволочку и простыни стащил и отнес их в ванную. Заменил на свежие, что нашлись в шкафу. Убранная постель отправилась туда же — места там полно. Завершив с этим, он решил исследовать жилище. За перегородкой с ширмой обнаружилась комнатка — темная и без окон. Небольшая, метров пять квадратных. Там стояла узкая железная кровать с бельем и покрывалом. Пухлую подушку прикрывала кружевная накидка. Почему пацан не спал здесь, было непонятно. В комнате нашелся стул, торшер и больше ничего. Ну, еще икона на стене, небольшая и бумажная. Спас Нерукотворный… Николай подумал и, поддернув покрывало, заглянул под койку. Чемодан какой-то, деревянный ящик, как у плотников в старинных фильмах. Первым делом Николай вытащил его. Инструменты, гвозди и шурупы в специально сделанных отсеках. Их владелец дело явно знал. Всем давно не пользовались: полотно ножовки испятнала ржавчина, как и клещи с пассатижами. Николай задвинул ящик под кровать и занялся чемоданом. В нем нашелся лишь альбом, тонкий, но увесистый. Ну, так плотная обложка, и листы, как будто из картона. Все в пробитых частых прорезях, чтобы можно было вставить фотографии.

Сунув чемодан обратно, Николай забрал альбом и вернулся на диван. Сел, открыл. Фотография, большая, черно-белая. Молодая женщина смотрит в объектив, на коленях у нее — ребенок в ползунках и шапочке. Малышу не больше года.

— Мама, мамочка, — раздалось в голове. Голос всхлипнул и продолжил: — Мамочка теперь на небе, ее боженька к себе забрал.

— Блядь! — Лосев чуть не выронил альбом. — Это что за хрень?

— Я не хрень, а Боря, — ответил голос. — Мы здесь с мамою живем. Но теперь она на небке, потому я здесь один. Дядя Вася через день приходит, рыбку мне приносит с хлебом. Рыбка кончилась вчера, — голос погрустнел, — Хлеб остался, но его немного. Ты мне рыбки принесешь?

— Не фига себе заявка! — охнул Лосев. — Крыша, блядь, поехала!

— Крыша сверху дома, — сообщил все тот же Боря. — Здесь ее не видно. Мама говорит, что тебя мне боженька прислал — чтоб помог и защитил. И еще сказала, что ты можешь отказаться. Боженька найдет другого, а ты будешь там, где хорошо. Мама говорит: ты это заслужил, потому как душу положил, других спасая. Ты уйдешь? — голос прозвенел тревогой. — Оставайся. Мне с тобою хорошо. Ты меня помыл и хлеба дал.

— Дай подумать, — отозвался Николай. — А пока немного помолчи.

Боря в голове затих. Николай закрыл альбом, бросил его рядом. Ситуация — туды ее растак! Голоса в башке звучат у психов. Им обычно советуют чего-то совершить. Ножик взять, кого-то там прирезать. Или прыгнуть с крыши дома… Надо ему это счастье?

— Боря, — произнес тихонько Лосев. — Я хочу тебя спросить. Если я останусь в этом теле, ты мне постоянно будешь что-то говорить?

— Нет, — ответил голос. — Я не слишком умный, мало знаю, потому умолкну навсегда. Мама говорит: мы станем как один.

— И сознания сольются?

— Я не знаю, — ответил Боря. — Ты согласен?

— Погоди, — сказал поспешно Николай. — Я подумаю еще.

Он встал и подошел к зеркалу. Отмытый Боря выглядел иначе. Крепкая, мускулистая фигура, продолговатое лицо с правильными чертами, васильковые глаза под длинными ресницами. Волосы, некогда остриженные «под ноль», отросли и укрывали голову густой, каштанового цвета шапкой. Высокий лоб, округлый подбородок, прижатые к черепу ушные раковины. Николай улыбнулся отражению. На румяных щеках Бори возникли милые --">