Анатолий Федорович Дроздов - Божья коровка

Анатолий Дроздов Божья коровка

Глава 1

«Божья коровка, полети на небко. Там твои детки кушают конфетки…»

Детская песенка.

Смерть пахла странно.

Не сырым духом свежей крови, вонью вспоротых кишок, иль дерьмом, пролившимся из расслабленного сфинктера – этих неизменных спутников войны и гибели. Лосев нанюхался их в достатке. Нет, резко воняло потом и мочой от давно немытого тела.

«Это почему? – подумал Николай. – К нам же «бэпэошка»^[1] приезжала. Все помылись от души, форму поменяли и белье. Суток не прошло. Или я давно лежу? Госпиталь? Там пахнет по-другому. А еще б салфетками обтерли, если в душ нельзя. Если госпиталь, почему нет боли? Обкололи?»

Он прислушался к себе. Ничего не ныло, не болело. Не было и характерного для анальгетиков ощущения потери осязания. Свое тело ощущал он целиком – от макушки и до пальцев на ногах. «Плен? – раздалось в голове. – Держат где-нибудь в подвале?» Мысль мелькнула и пропала – это невозможно. Чтоб Попасную отдали, или даже уступили улицу… После продолжительных боев город взяли быстро и уверенно. Драпали укропы, все бросая. Его рота зачищала городской квартал, когда их накрыли «градами»^[2]… По Попасной били из всего, что было – не могли смириться с поражением. И плевать укропам на гражданских: «сепары» для них не люди. Николай успел расслышать подлетавшую ракету, но укрыться не успел. Если даже вдруг контузило, парни не могли оставить командира…

Лосев разлепил глаза. Именно, что разлепил – веки поддались с трудом. Их как будто чем-то смазали, а потом мазь застыла. Яркий свет вокруг – не от ламп, а дневной. Над глазами – потолок, побелен известкой. Видно хорошо, ошибиться невозможно. Это где ж так делают? Он отбросил одеяло, сел и осмотрелся. Комната, большая, вытянута в длину. Два окна, проем в торце, а за ним виднеется стена перед узким коридором. Стены без обоев и покрашены известкой, только к ней добавлен колер. Цвет салатовый, густой. Дощатый, крашеный пол. Дальняя, торцевая стена скрыта перегородкой. В ней – второй проем, закрытый ширмой. Что за нею – непонятно, надо будет посмотреть. Мебель в комнате имеется: стол и стулья, этажерка с книгами, шкаф с диваном. На последнем Лосев и сидел. Небогато. Да и мебель древняя какая-то, он такую видел лишь у бабушки в деревне. Когда она умерла, эту рухлядь вынесли на помойку. Лосев помнил, как отец с соседом волокли тяжелый шкаф, охая и при этом матерясь. В центре шкафа было ростовое зеркало, и его разбили, стукнув о косяк…

Здесь такое зеркало имелось, Лосев встал и подошел… Да твою же мать! На него смотрел пацан, жилистый и крепко сбитый и в одном белье. В синей майке, черных труселях – длинных, до колена. Это было полбеды. Но лицо… Мало, что не мыто, и пятна грязи покрывают лоб и щеки. В нем присутствовала странность, что-то говорящая. Присмотревшись, Лосев догадался. Отраженный в зеркале пацан был явно ненормальным. Может быть, дебил, но, возможно, идиот. Лосев в них не разбирался, но ошибка исключалась. Это ему снится?

Лосев щелкнул себя в лоб. Кожа отозвалась болью, и подросток в зеркале поморщился. Лосев взял себя за уши и высунул язык. Рожа в зеркале превратилась в морду обезьяны, разве что без шерсти. Лосев сплюнул и вернулся на диван. Сел и погрузился в думы.

Размышлял недолго: диспозиция понятна. Все, что видит, наяву. Сны такими не бывают. Наркотический приход? Дурь он никогда не пробовал, но слыхал, что там другое – не естественно и ярко. Да и кто ж ему наркотик даст? В госпитале? Не смешите. Как бы не хотелось в это верить, мир вокруг реален. Звуки, запахи, предметы… Кстати, пахнет от него. Лосев оттянул перед собой засаленную майку. Не стирали вечность, вид – как будто ею мыли пол. Страшно думать, что там в труселях. Глянул на подушку. Белая когда-то наволочка – мерзкая, вся в сальных пятнах. Ну, так волосы дебила, как успел заметить Лосев, жирные, не мытые. Что же с ним произошло? Как он не прикидывал, вывод виделся один. Он погиб в Попасной, а его сознание попало в тело идиота. Понять бы еще: это милость или наказание?

Рефлексировать на эту тему Николай не стал, не имел такой привычки. Он солдат, а не интеллигент из вуза. Будет время – разберется, нет – начальство объяснит. Кто-то же живет в квартире, кроме этого, больного пацана. Есть дела насущнее…

Лосев встал и отправился искать санузел – организм, в котором пребывал, --">