Ольга Николаевна Ларионова , Андрей Дмитриевич Балабуха , Владимир Иванович Дмитревский , Илья Иосифович Варшавский , Аскольд Львович Шейкин , Геннадий Самойлович Гор , Александр Иванович Шалимов , Дмитрий Михайлович Брускин , Александр Александрович Мееров , Феликс Яковлевич Суркис - Время кристаллам говорить

были
камешки и поменьше, но все же для кристалла, который
осмеливается называть себя Галактикой, размеры кварца
оказались разочаровывающе малы.
— Не карлик, — спокойно возразил кристалл. — Наша Галактика
занимает четвертое место по величине в системе Метагалактики.
— Что-то тут не укладывается!
— Алексей Иванович неопределенно покрутил в воздухе рукой. Потом достал из свободных ячеек ваты, подстелил под кристалл, отки13

нулся в кресле. — Целая Галактика — в этом крошечном
кабинете! Или в вашем мире часть может быть больше целого?
— Не удивляйтесь. Пространство — это не совсем то,
что вы себе представляете. Между конечным и бесконечным нет принципиальной разницы, и конечное — это тоже
бесконечность!
— И вы будете уверять, что вы все, сколько вас там есть
у Сплоченных Солнц, вместились в этот кристалл?
— Грани кристалла — та скользящая грань между вашим и нашим миром, которая может и разделять, и соединять. Не отворачивайтесь от нас, мы долго выбирали собеседника среди земного человечества.
Алексею Ивановичу стало жарко. Он хотел расстегнуть
ворот, но постеснялся, понимая, что представляет сейчас все
человечество, даже если оно пока об этом и не догадывается. Стыдно признаться, но это ему безусловно льстило.
— Да, а почему именно меня? Это ваш первый контакт?
— Когда-то мы открылись Лукрецию Кару, и он написал
величайшую поэму „О природе вещей”. Но древний философ не поверил нам. Он привел более сотни доказательств
невозможности существования разума на иных мирах, невозможности нашего существования. А ведь он...
Женский голос в кристалле примолк, и после короткой
паузы, казалось, наполненной дыханием слушателей, как в
каком-нибудь ленинградском концертном зале, сочный
мужской баритон, чем-то неуловимо схожий с начальственным баритоном и.о. директора института Колпакчи, продекламировал:
Хвала Эпикуру.
Силою духа живой одержал он победу и вышел
Он далеко за предел ограды огненной мира,
По безграничным пройдя своей мыслью и духом пространствам,
Как победитель он нам сообщает оттуда, что может
14

Происходить.
Что не может, какая конечная сила
Каждой вещи дана, и какой ей предел установлен.
Он писал это про Эпикура, но эти слова целиком относятся и к нему самому...
— Вы открыли Лукрецию Кару законы мироздания? —
спросил Капустин, когда кристалл закончил читать отрывок
из поэмы „О природе вещей”.
— Не только ему. Подумайте, откуда немецкий философ-идеалист Эммануил Кант узнал о Большой системе Галактик вне вашей Галактики? К сожалению, он очень редко
бывал дома...
Капустин взял кристалл в руки. Кристалл не был ни тяжелым, ни холодным, ни горячим. Он ничем существенным
не отличался от сотен камней, которые прошли через руки
ученого. Он не был ни загадочным, ни сверхкрасивым —
кристалл как кристалл, какие найдутся в любой коллекции
минералов. А вот, поди ж ты, разговаривает, причем — о
весьма нетривиальных вещах! Создавалось ощущение, что в
комнате находится кто-то невидимый, спрятавший себя за
изящные природные грани минерала, сливший себя с одушевленной точностью и вопросительно-вопрошающим
блеском оптического кварца. Невидимка был тут, рядом с
Капустиным, и в то же время бесконечно далеко, по ту сторону немыслимого масштаба, спрессовавшего чудовищную
бездну материи и духа Мира Сплоченных Солнц в пятисантиметровой кристаллической решетке куска горной породы!
Пауза затянулась. И вновь кристалл прервал ее тем же
голосом артистки Касаткиной:
— Не удивляйтесь, что Галактика говорит с вами. Мы
искали вас несколько тысяч лет...
— Меня? А может, вы хотели найти другого Лукреция
Кара?
— И Лукреция Кара, и Канта, и Алексея Капустина. Мы
искали человека человечества!
15

— Спасибо! — сказал Капустин, язвительно кланяясь.
Затем выпрямился в кресле и втянул небольшое брюшко —
единственная его уступка времени за последний десяток
лет. Но и за этот дефект фигуры ему было стыдно сейчас,
лицом к лицу с иной Галактикой.
— Товарищ Галактика... Это... Граждане дружественной
Галактики! — торжественно обратился Капустин, пристально глядя в центр кристалла. — Человечество Земли готово
вступить в контакт...
— Это вы напрасно, товарищ профессор! — неожиданно
раздалось от двери. — Фантасты пишут, что мы еще для
контакта не созрели.
Капустин обернулся. У порога кабинета --">