Александр Трофимов - Офф-лайн, адажио

Александр Трофимов
Офф-лайн, адажио

Мы бывали там - и один, и одна, и вдвоем.

Лили кофе, дружили так себе, ни о чем.

И не там, а здесь. И не пили, а нынче пьем.

А девочка спит, укрываясь моим плащом.

Ника Алифанова

Рю стоял по пояс в сочной зеленой траве и смотрел, как опускается вертолет. Колеса тяжелой машины поочередно коснулись земли, и вертолет, просев, замер, продолжая шелестеть полосатыми лопастями. На поляну выскочили семь рослых кроликов в форме, стали в шеренгу и вытянулись по стойке «смирно».

Зябко передернув плечами, Рю побрел вдоль строя, внимательно вглядываясь в кроличьи морды. Последнему он поправил сбившийся набок воротник и задумчиво подергал за усы - тот, не моргая, смотрел вперед. Солнце, отражавшееся в его огромных передних зубах, слепило реконструктору глаза. Он опустил взгляд и неторопливо прошелся вокруг вертолета.

Почему у Стратоса всегда кролики? Может, это какая-нибудь детская травма, незамеченная учителем? Или, может, это детская травма, нанесенная учителем с неким умыслом, таинственным и мрачным? Рю вздохнул.

- Ветер, Стратос.

Рю сказал это вслух, ни к кому собственно не обращаясь, но Стратос явился немедленно - низенький, суетливый и заранее возмущенный. Он не опустился до вербализации своих возражений - швырнул в Рю чистой вопросительной интонацией, словно сдернутой с вопроса шкуркой. Тот указал ему на неподвижную траву в десятке метров от вертолета. У самой винтокрылой машины трава колыхалась от вращающихся вхолостую лопастей, а все остальное было неподвижно: травинки, ветки кустарника и желтеющие уже листья замерли, будто высеченные из камня.

«А ведь на фотографии, по которой Стратос моделировал эту сцену, полковник придерживал фуражку, полы солдатских шинелей колыхались, а ясень на заднем плане был склонен ветром, - подумал Рю. - Как вообще Стратоса допустили к работе с историческими реконструкциями, если он забывает вставить в сцену ветер? Если он из Черной речки сделал озеро, а Дантес у него похож на второсортного комика? И кролики! Эти его непостижимые кролики вместо манекенов…»

Рю наблюдал, как бегающий по поляне Стратос сверяется с фото, как нелепо облизывает палец и подставляет его пробному порыву ветра, как он чертит в воздухе погодные формулы, оглядывается на экзаменатора и заискивающе улыбается. Рю махнул ему рукой, посмотрел напоследок на осеннее солнце и вышел из инсталляции.

Под медленно таявшей виртуальной травой лежал искрящийся снег Антарктики. По нему носилась поземка - она кружила на одном месте, потом вдруг перескакивала далеко вперед, словно большая дискретная лягушка или призрак, облепленный сухим полярным снегом.

Реконструктор оглянулся в поисках учителя. Старик стоял неподалеку и ковырял сугроб носком старой туфли, изредка поглядывая на небо. Рю стянул перчатки и подышал на отмороженные ладони. Руки почему-то пахли шоколадом и миндалем. Поднимая ноги, он пробежался назад по собственным следам - оказалось, утром он съел целую плитку за чаем, чего абсолютно не заметил: носился сломя голову по сети и пожирал новости с задорными криками «вака-вака».

- Стратос талантливый визуалист, Рю. Видел кабину вертолета изнутри? Потрясающие штрихи: детская шапочка на спинке кресла, подписи карандашом на приборной доске…

Учитель выдохнул облако дыма, и оно, несмотря на сильный ветер, медленно поплыло в сторону приземистого, похожего на большую стеклянную юрту космопорта. Рю старательно растер лицо влажными от дыхания ладонями и надел перчатки. Пробормотал с усмешкой:

- Он на «Мейфлауэре» поставил штурвал не той стороной, рулевому приходилось оглядываться через плечо… А кавалерии Квинтилия Вара приделал стремена, и потом все удивлялись, почему в Тевтонбургском лесу все время побеждают римляне, а не германцы.

Старик закивал, и оба тихо рассмеялись. Рю никак не мог оторвать взгляд от носящихся в воздухе снежинок. Такого Стратосу точно никогда не выдумать: симфония ветра бесконечно пеленала рассыпавшееся снежное дитя, крутила вихрь за вихрем, пытаясь собрать его воедино - снежинка к снежинке…

Реконструктор совсем продрог и стучал зубами, но включать обогрев комбинезона не стал. Наслаждаться вальсом антарктического снега и при этом не чувствовать холода казалось ему чем-то столь же неестественным, как каменная трава Стратоса. Рю попытался подобрать к безумным --">