Валерий Никитич Демин - Ущелье Печального дракона

так встретил нас
хмурый Памир, еще не до конца расшевеленный поздней высогорной весной.
Сгрузив у пещеры снаряжение и продовольствие, проводни­
ки покинули экспедицию. Назад предполагалось вернуться на­
легке и не ранее, чем через месяц. Возвращаться, однако, при­
шлось намного раньше, бросив на произвол судьбы п лопаты,
и продукты, и горючее.
Экспедиция, считай, что провалилась. Копать было нечего.
Наносные отложения, которые внешне выглядели пышным
многослойным пирогом, внушительным и аппетитным, на самом
6

деле лишь припорашивали непробиваемый монолит горбатого
иола. И только у задней стены, там, где под низкими сводами
геологи отрыли ножи и скребла, удалось расчистить четыре
ступени, бессмысленно уводившие под стену.
В конце концов все прояснилось, когда в центре пещеры
под тонким пластом сухой песчаной почвы отыскали выдолб­
ленное углубление, почернелое от копоти и сажи.
— Поздравляю,— угрюмо сострил Боярский,— можно по­
сыпать голову пеплом из костра огнепоклонников.— И помусо­
лив нотным пальцем о закопченный очаг, он посадил мне жир­
ное угольное пятно на кончик носа.
Действительно, мы наткнулись на остатки зороастрийского
храма, если можно назвать храмом надолб для костра, да четы­
ре никуда не ведущие ступени, чье назначение знали, пожалуй,
только служители культа. Больше откапывать было нечего.
Ситуация — глупей не придумаешь. Конечно, открыть зороастрийское святилище среди ледников, чуть ли не в центре Пами­
ра — факт не из второстепенных, но Боярский чувствовал себя
уязвленным в самое сердце: мало того, что рухнули светлые на­
дежды,— была затронута его репутация ученого.
Оставалось лишь до конца выполнить научный долг: изла­
зить и обмерить пещеру вдоль и поперек, наскребая материал
на статейку ил pi доклад. Пропали деньги, пропало драгоценное
лето. Приходилось бросать ящики с консервами и крупой — не
тащить же обратно. Перед уходом Боярский дал рабочим два
выходных, а я отпросился в горы, намереваясь подняться выше
по ущелью.
Я выглядел в собственных глазах первооткрывателем, когда
pia следующее утро — едва над рекой засерело — вылез из па­
латки и налегке, захватив одни бутерброды, отправился вверх
по течению, предполагая идти целый день и возвратиться на­
завтра к вечеру.
Правда, этак часов через шесть нетрудного, но однообразно­
го подъема пыл во мне заметно поубавился. Я засомневался,
стоит ли растягивать прогулку на целых два дня. Впереди —
все тот же унылый пейзаж: голые камни, серые скалы, мутная
река и сверкающие громады пиков, а ночевать в горах одно­
му — хоть и не страшно, но и не очень приятно.
Я не слишком верил в россказни о снежном человеке, хотя,
если послушать проводника, волосатые люди-оборотни прячут­
ся тут чуть ли не за каждой горушкой. Однако не возможность
столкнуться с одним из них волновала меня. Гораздо сквернее,
что впереди наверняка нет ни хворостинки топлива для костра.
А спать без огня на стылых камнях в одной телогрейке — раз­
ве это дело?
Одним словом, еще немного, и я готов был повернуть назад,
чтобы засветло поспеть в лагерь, но тут, обогнув утес — он
нависал над рекой и заслонял собой половину ущелья,— уви­
7

дел впереди водопад. Вода низвергалась с огромной высоты, но
издали походила на тонкий блестящий шнур, свешенный с про­
пиленного гребня.
Там, у подножия черной отвесной стены, пробираясь к об­
рыву, где в вихре ледяных брызг дрожала призрачная полоска
радуги, я наткнулся на ровную, точно срезанную, площадку,
испещренную причудливыми треугольными знаками. Высечен­
ные добротно и не наспех, изъеденные временем и ветрами,
треугольники свернулись под ногами в три витка идеальной
спирали. В центре выделялся правильный, равностронний тре­
угольник; от него расползались в различных положениях и
скалились, как зубы в пасти, треугольники поменьше: прямо­
угольные, равносторонние, равнобедренные.
Робинзон, увидав на мокром песке след человеческой ступ­
ни, пришел в неописуемый ужас. Но лучше уж оказаться на
месте Робинзона или даже безоружному столкнуться со снеж­
ным человеком, чем наступить на эту нй на что не похожую
надпись на дне глубокой пропасти, в местах, где заведомо ни­
когда не бывало и не могло быть никаких людей. Сердце Пами­
ра, сотни километров безлюдья, полная --">