Александр Николаевич Громов - Дарю тебе звезду

Александр Громов Дарю тебе звезду

Неоспоримый факт: мало кому на свете хотя бы раз в жизни не мечталось иметь богатую тетушку преклонных лет, готовую вот-вот переселиться в лучший мир, оставив все свое состояние обожаемому племяннику. Мечтать – что в этом плохого? Правда, если бы все мечты имели обыкновение сбываться, на том свете из-за тетушек возник бы демографический кризис, – но что нам за дело до мелочей? Однако другой факт, столь же неоспоримый, заключается в том, что и этот-то свет населен богатыми тетушками совсем не так густо, как хотелось бы, и менять этот мир на другой, пусть даже лучший, они отнюдь не спешат. С точки зрения бездетных богатых тетушек дело обычно обстоит как раз наоборот: бедных родственников пруд пруди, но кого ни копни – либо анфан террибль, в жизни ничего не слыхавший о почтении к старшим, либо шалопай, способный за ночь промотать золотой запас планеты среднего размера, либо неисправимый лентяй, а то и просто клинический неудачник, вместе с брезгливой жалостью вызывающий желание оставить ему в наследство бластер с одним зарядом, но никак не состояние. Словом, проблема с наследниками стоит не меньшая, чем с богатыми тетушками – или дядюшками, если угодно. Не исключено, что престарелый Диоген, бродивший днем с фонарем и выкликивающий «ищу человека», подыскивал среди своих родственников того, кому мог бы без опасений оставить свою бочку. У всякой эпохи свой масштаб.

В Трифилии Клюге понятия «лентяй» и «неудачник» сочетались гармонично. О богатой тетушке он не мечтал просто потому, что она у него была, однако надежд на наследство он не питал ни малейших. Во-первых, он видел ее один раз, и то мельком. Во-вторых, бездетная тетушка Октавия имела трех племянников и четырех племянниц – простых, а Трифилий был внучатым. В-третьих, несмотря на свои сто девять лет, тетушка была бодра и не выказывала никакого желания опасно захворать в ближайшем будущем. В-четвертых и в главных, что общего может быть у вдовы миллионера, женщины прагматичной и не склонной к сантиментам, с безалаберным родственником, не способным самостоятельно позаботиться о себе?

Нет, Трифилий Клюге не рассчитывал на серьезное наследство. Иногда, особенно в периоды сквозняка в карманах, его мечты возвышались до надежды получить по смерти старой карги подачку в тысячу-другую космоюаней… быть может, даже в три тысячи, если у дорогой тетушки перед смертью серьезно ослабнет рассудок, – но не больше. Никак не больше.

Хоть бы пять сотен оставила, старая сквалыга!

Надежда умирает последней – это верно сказано. Деньги кончаются раньше. Когда крупье сгреб со стола проигранные Трифилием фишки, тот запустил руку в карман, надеясь, что там окажется монета, достаточная для покупки еще одной – наверняка счастливой! – фишки, пусть даже самого мелкого достоинства. Увы, карман был пуст, а ветхая ткань последнего целого кармана, прорвавшись при нетерпеливом движении, явила дырку. Чертыхнувшись про себя, Трифилий продел в отверстие указательный палец и повертел им за подкладкой. Неумолимая логика говорила ему, что коль скоро дырка в кармане относительно новой, не носимой и трех лет и даже еще ни разу не стиранной куртки появилась впервые и только что, то никакой монеты за подкладкой быть не может, – однако логика в таких случаях дело десятое. И вообще, чудеса вопреки всему иногда случаются, это знает всякий, кто играет в рулетку.

Оговоримся: Трифилий Клюге не был заядлым игроком с вечно голодными глазами, готовым заложить за фишку последнюю, притом еще новую куртку, а с нею штаны, душу и шансы когда-нибудь разбогатеть в придачу; не собирался он, как многие в его положении, и завербоваться на рудники Денеба или Пульхеримы, дабы поставить на кон аванс, выиграть несколько раз подряд и, выкупив свой контракт, зажить в свое удовольствие. Азарт – тот же пучок зелени перед мордой осла, умные пользуются им для облегчения карманов дураков. Умным всегда кажется, что карманы дураков непозволительно тяжелы.

Трифилий был ленив от природы, но дураком себя не считал. В казино его любили не больше, чем залетевшую с улицы муху. Если наличные средства позволяли ему купить несколько фишек, он протискивался между солидными игроками и один или два раза ставил на «красное» либо «черное», изредка на комбинации номеров и никогда – на один номер. Если выигрывал немного – отваливался от стола, словно насытившийся мелкий москит, и, послонявшись --">