Игорь Яковицкий - Демон Вершинина

Игорь Яковицкий Демон Вершинина

Не думал я, что лишь к середине второго века жизни исполню мечту из далёкого детства и окажусь на крыше небоскрёба. Застряну под серой июньской хмарью, над шумом потного Петербурга, собираясь пустить пулю в лучшего друга.

Боря Вершинин стоял передо мной, закинув голову, и ловил лицом редкие капли дождя, которые разбивались о высокий лоб и чёрные овалы очков. Ветер трепал его кожаный плащ, ерошил синюю гриву волос. Мы словно ставили сцену из Матрицы.

– По-другому никак? – неуверенно спросил я, не решаясь поднять пистолет, оттягивающий руку.

– Могу с крыши броситься, но вряд ли демон вытянет.

По телу пробежал холодок при упоминании «демона», присосавшегося к Бориной спине вдоль позвоночника от копчика и до шеи. Аппарат, способный, по его словам, менять реальность, казался таким же абстрактным и фантастическим, как сегодняшние новости о первом ребёнке, родившемся на Марсе.

– А если не сработает?

– Тогда в твоей жизни станет на одну проблему меньше.

Его холодная настойчивость пугала и подкупала одновременно, но не стоило забывать, что учёные – люди увлечённые, и они страсть как любят поиграть со Вселенной в поддавки.

– Давай, Алан, – подначивал Боря. – Всего один щелчок.

– И всего один труп. – Холодная капля затекла за шиворот рубашки, заставила поёжиться. – Больше никогда не буду пить.

На языке ещё гулял вкус маринованных осьминогов из ресторана на первом этаже небоскрёба.

– Если после каждого стакана тянет пострелять, то да, надо завязывать.

Я передразнил его ухмылку и поднял пистолет. Дуло глушителя упёрлось Боре в лоб.

Из-за очков не удавалось разглядеть его взгляд, но было глупо надеяться, что там мелькал страх. Боря родился на заре неглисена¹, всего сто с лишним лет назад. Он не успел опознать запах смерти в стареющих близких, и теперь не мог в полной мере испугаться.

А может и хорошо, если ничего не получится. Потому что деньги кончились, кормить мечты безумного учёного больше не на что.

– Давай! – рявкнул он.

Я дрогнул и выстрелил. Был уверен, что выстрелил. Словно наяву ощутил отдачу и услышал свист глушителя, забившийся в ухо, но Боря стоял целый и невредимый. Осечка.

– Ещё раз, – отчеканил он.

– Может…

– Ещё!

Свист и осечка. Я с недоумением взглянул на ствол и стал без остановки нажимать на спусковой крючок, но раз за разом исправный пистолет с полным магазином давал сбой. Теория вероятности улетела в урну.

Выдохнув, Боря снял очки.

– На секунду я засомневался, – сказал он. – Но всё-таки работает.

Отведя пистолет в сторону, я выстрелил ещё раз, и просвистевшая пуля оставила в бетонном парапете чернеющее углубление. И как-то не до смеха сразу стало. Я поправил ворот рубашки и попытался ладонью стереть с лица подступившую дурноту.

– Но я ведь чувствовал выстрел, слышал его.

– Голова не всегда успевает за демоном, – кивнул Боря. – Но самое забавное, что где-то в параллельной вселенной птицы уже клюют мой расплескавшийся по крыше гениальный мозг.

– Забавное…

Порой меня пугали его психопатические наклонности, но сложно ожидать чего-то другого от человека, желающего сломать рамки мироздания.

– Потрогай, – он повернулся ко мне спиной.

Плащ бугрился от ребристого, как второй позвоночник, корпуса демона. Тот оказался горячим.

– Ещё немного и ожог, – заметил Боря. – Над отведением тепла работать и работать.

– Тогда почему не остановил?

– Хотел, чтобы ты убедился.

Я убедился. На сто процентов. Или же меня так впечатлили десять осечек подряд, что я отбросил сомнения в дальний угол. Либо сейчас, либо никогда. Демону надо дать жизнь.

– Идём, – махнул я и пошёл к выходу с крыши.

– Куда?

– Покажем тебя Министерству. Можешь начинать готовить речь.

Мы спустились на лифте на первый этаж. Всю дорогу Боря уверял меня, что ещё рано для презентации, ещё куча тестов впереди.

– Значит, точно готово, – отрезал я перед входом в зал совещаний. – У тебя всегда чем сильнее сомнения, тем вернее результат. Или ты хочешь быть новым Кафкой, или новым Менделем, чтобы о твоей работе узнали только после смерти?

Внутри было людно. По периметру зала стояли конференц-будки, на их фасадах бушевала «Большая волна в Канагаве», а в центре, окружённый белыми колоннами-сталагнатами, расположился островок из нескольких рядов мягких кресел. Очередь оказалась длинной, осталось всего пара свободных мест, как --">