Рэймонд Джоунс - Камень и копье

схватил вас за горло, – возразил Курт, – ты хватаешь самый большой камень, который только можешь достать, и вышибаешь ему мозги. Ты не пытаешься убедить его, что убивать неэтично.

На мгновение Курту показалось, что в уголках рта Делла мелькнула усмешка. Затем губы снова сжались.

– Вот именно, – ответил он. – Ты берешь камень и вышибаешь ему мозги. Ты не стираешь полностью человеческую жизнь с лица Земли, чтобы добраться до своего врага. Я попросил тебя приехать сюда, чтобы помочь мне разорвать тот круг, о котором я говорил. Здесь должен остаться кто-то… после того, как я уйду…

Взгляд Делла переместился в тени позади огня и остановился на чем-то невидимом.

– Я? Помочь вам? – недоверчиво спросил Курт. – Что я могу сделать? Бросить науку и тоже стать садовником?

– Можно сказать, что мы будем заниматься сверхважным делом, – ответил Делл. – Сегодня сражения больше не ведутся на уровне одного человека, который схватил руками горло другого, так как должно быть. Те, кто хочет власти и господства, должны сражаться за это сами. Но прошло много времени с тех пор, как им приходилось это делать.

– Даже в стародавние времена короли и императоры для ведения своих войн нанимали наемников. Милитаристы сейчас не покупают мечи. Они покупают мозги. Мы наемники нового времени, Курт, ты и я. Когда-то в нашей профессии была честь. Мы искали истину ради нее самой и потому, что это был наш образ жизни. Когда-то мы были надеждой мира, потому что наука была универсальным языком.

– Какой ужасной шуткой это оказалось! Сегодня мы – ужас всего мира. Создатели войны построили нам прекрасные лаборатории, сияющие дворцы и исполнили все прихоти – за определенную плату. Они подняли нас на вершину и показали нам весь мир, а мы продали за это наши души.

– Посмотрите, что произошло после последней войны. Армии вторжения забрали в качестве приза мозги нацистов, устроили ученых в новых больших лабораториях, и эти новые наемники продолжают делиться знаниями с новыми королями и императорами.

– Они верны только своей науке. Но они больше не могут экспериментировать ради знания, только ради оружия и контр-оружия. Ты скажешь, что я против войны, даже, возможно, антиамериканец или пророссийский. Я не против справедливых войн, я против несправедливой бойни. И я слишком сильно люблю Америку, чтобы позволить ей уничтожить себя вместе с врагом.

– Тогда что нам делать? – яростно спросил Курт. – Что нам делать, пока вражеские ученые готовят то же самое оружие, чтобы уничтожить нас? Конечно, это чертовски неприятно, что чистая наука уже мертва. Тот ее вид, о котором вы говорите, умер уже двадцать лет назад. Все наши прекрасные идеалы ничего не стоят, пока политики не найдут решение своих распрей.

– Политики? С каких это пор люди науки должны ждать от политиков решения человеческих проблем? – Делл провел рукой по лбу, и внезапно его лицо исказилось от боли.

– Что с вами? – воскликнул Курт, вставая.

– Ничего… ничего, мой мальчик. В последнее время у меня возникли кое-какие мелкие неприятности. Это пройдет через мгновение.

С усилием он продолжил.

– Я хотел сказать, что ты уже пришел к мысли о том, что наука разделена на вооруженные лагеря искусственными границами политиков. Неужели это было так давно, что даже при твоей жизни не было, когда ученые считали себя единым международным братством?

– Я не могу оспорить ваши идеалы, – мягко сказал Курт. – Но национальные границы действительно разделяют ученых всего мира на вооруженные лагеря.

– ТВОИ ПРЕДПОСЫЛКИ по-прежнему верны. Они не воюют друг с другом намеренно. Просто они слепо продали себя как в качестве наемников. И их можно призвать искупить свою вину. Они могут разорвать свои порочные контракты.

– Должно быть заключено одновременное соглашение между учеными всех наций. Но это люди, находящиеся под влиянием национальных идеалов. Они не просто обитатели башен из слоновой кости и искатели истины.

– Ты помнишь меня пять лет назад? – лицо Делла стало более изможденным, словно воспоминания стыдили его. – Ты помнишь, как я предложил ученым-атомщикам изучить собственные кишки, а не совесть?

– Да. Вы определенно изменились.

– И другие люди могут. Есть способ. Мне отчаянно нужна твоя помощь, Курт…

Лицо стареющего биохимика снова исказила невыносимая боль. Лоб покрылся бисеринками пота, когда он сжал череп руками с узловатыми венами.

– --">