Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте

Роберт Силверберг Ночные крылья. Человек в лабиринте

© Agberg Ltd., 1969, 2002

© Galaxy Publishing Corporation, 1968, 1969

© Перевод. А. Бушуев, Т. Бушуева, 2020

© Перевод. О. Колесников, 2020

© Издание на русском языке AST Publishers, 2021

Ночные крылья

Завоеватели

Сухопутный мост не широк, и в любое время его пропускная способность невелика; однако обычно движение шло по нему в обе стороны. Но сегодня, поскольку захватчики были близко, мы боялись идти вперед и, испуганно сбившись в кучки, наблюдали за приближением наших завоевателей.

Издалека мы увидели машину, в которой они ехали, – длинную, узкую, с толстыми гусеницами и маленькими окнами; поднимая облако пыли, она двигалась нам навстречу…

Посвящается Харлану, чтобы напомнить ему об открытых окнах, коварном течении реки Делавар, двуглавых четвертаках и прочих ловушках.

Часть 1 Ночные крылья

1

Роум – город, возведенный на семи холмах. Говорят, что в один из ранних циклов это была столица человечества. Я этого не знал, потому что моя гильдия была гильдией Наблюдателей, а не Летописцев. И все же, когда я впервые увидел его, в сумерках подойдя к нему с юга, я понял: в прежние времена это наверняка был великий город. Даже сейчас он поражал своими внушительными размерами и был населен многими тысячами душ.

Его костистые башни резко выделялись на фоне заката. Его мерцающие огни манили. По левую сторону от меня небо пылало великолепием красок заходящего солнца. Лазурные, пурпурные, малиновые полосы света змеились и переплетались друг с другом в вечернем танце, приносящем с собой тьму. Справа от меня мир уже поглотила чернота. Я попытался разглядеть семь холмов, но потерпел неудачу. И все же я знал: передо мной тот самый Великий Роум, в который ведут все дороги, и был исполнен благоговейного трепета и глубокого уважения к деяниям наших давно ушедших предков.

Мы устроили отдых на длинной прямой дороге, с расстояния глядя на Роум.

– Это хороший город, – сказал я. – Мы найдем там работу.

Рядом со мной Авлуэла взмахнула ажурными крыльями.

– И еду? – спросила она своим высоким, нежным голоском. – И кров? И вино?

– И это тоже, – сказал я. – Все, что ты назвала.

– Как долго мы шли, Наблюдатель? – спросила она.

– Два дня. И три ночи.

– Если бы я летела, это было бы быстрее.

– Для тебя, – уточнил я. – Ты бы оставила нас далеко позади и никогда больше бы нас не увидела. Тебе этого хотелось?

Она подошла ко мне и потерла грубую ткань моего рукава, а затем прижалась ко мне, словно кокетливая кошечка. Ее крылья развернулись в два широких тонких листа, сквозь которые просвечивал свет заката и вечерние огни города, размытые, искаженные, волшебные. Я почувствовал аромат ее полуночных волос. Я осторожно обнял ее стройное мальчишеское тело.

– Ты знаешь, что я хочу всегда быть с тобой, Наблюдатель. Всегда! – ответила она.

– Да, Авлуэла.

– Будем ли мы счастливы в Роуме?

– Мы будем счастливы, – ответил я, выпуская ее из объятий.

– Мы отправимся в Роум прямо сейчас?

– Думаю, нам следует подождать Гормона, – ответил я, покачав головой. – Он скоро вернется из разведки. – Я не хотел признаваться ей, что устал. Она была всего лишь ребенком семнадцати лет… что ей известно об усталости или возрасте? Я же был стар. Не такой древний, как Роум, но тем не менее.

– Пока мы ждем, – сказала она, – можно мне полетать?

– Полетай, конечно.

Я присел на корточки возле нашей повозки и погрел руки в тепле пульсирующего генератора. Авлуэла тем временем приготовилась к полету. Сначала она разделась, потому что у ее крыльев мало силы и она не может поднимать в воздух дополнительный груз. Изящным и ловким движением она стянула со своих крошечных стоп прозрачные пузырьки и освободилась от малиновой курточки и мягких, пушистых леггинсов. Умирающий свет заката подсвечивал ее стройное тело. Как и у всех Воздухоплавателей, оно не имело лишних тканей: ее груди были просто шишечками, ягодицы – плоскими, а бедра – такими худыми, что, когда она стояла прямо, между ними был промежуток в несколько дюймов. Могла ли она весить больше, чем квинтал? Лично я сомневаюсь. Глядя на нее, я как всегда почувствовал себя прикованной к земле массой грубой, отвратительной плоти, хотя я и не грузный человек.

На обочине дороги она присела на колени и, упираясь костяшками пальцев в землю и склонив голову, произнесла слова обычного ритуала --">