Генри Каттнер - Туннель в никуда

маленькие белые зубки в предплечье Бинни.

– Ты, маленькая… – Бинни немного растерялся. Моргая от боли, он невидяще уставился в испуганное лицо Сьюзан и пробормотал: – Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя!

И в подтверждение своих слов, он вырубил девушку аккуратным ударом, своевременным и замечательным по точности – в нужную точку челюсти. То, что он бил с чувством сожаления, а не в гневе, похвально свидетельствовало о самообладании Бинни.

Сьюзан обвисла. Бинни, глубоко опечаленный, снова притянул ее обмякшее тело под укрытие своей руки. Он взглянул на таращившиеся на него, чужые лица летунов вокруг себя, с бессилием осознал, что они ничего не собираются ради них предпринять, и снова начал упражняться в счете…

ОГРОМНОЕ багровое солнце ощутимо продвинулось по пунцовому небу, а Бинни все еще продолжал считать. Ничего не происходило. Двухголовые создания оставались на месте, не совершая абсолютно никаких действий, лишь вызывали раздражение у Бинни, который к тому же, не мог позволить себе выйти из себя. Если бы только существовал какой-нибудь способ попасть вниз, на уровень земли! Но, не имея крыльев, это было невозможно.

Сколько еще это может продолжаться? Они могут оставаться здесь несколько дней и умереть с голоду, или он так ослабеет, что может потерять соприкосновение со Сьюзан. Неужели летуны ничего не понимают?

– Ты и твоя проклятая урдле дри, – с горечью прорычал Бинни. – Что это значит, в конце концов?

– Ах, ньяста, – услужливо ответил один из обладателей крыльев.

Времени оставалось все меньше. Бинни чувствовал, что ему становится все труднее и труднее держать себя в руках. Кроме того, Сьюзан не могла вечно пребывать в бессознательном состоянии, и он не мог постоянно нокаутировать ее. Нужно найти какой-то способ…

Бинни попытался найти решение в своей памяти. Он не мог спуститься с крыши. Если он материализуется в двухстах футах над Нью-Йорком, итог будет фатальным. Если только… если только что-то не помешает ему разбиться. Но что же может смягчить падение? Что…

Вода!

– Вау! – с чувством сказал Бинни.

Именно! Падение в воду с высоты двухсот футов было бы опасным и неприятным, но не смертельным. Особенно в случае с Бинни. Вода была его стихией. Ближайшим водоемом, на Земле, была река Гудзон.

Но как определить это место? Как найти то нужное место, в котором он мог бы разозлиться, возвратиться на Землю и точно упасть в глубокую воду? Здесь не было никаких ориентиров…

Впрочем, был один. Площадь в форме полумесяца. Она, по прикидкам Бинни, соответствовала входу в Голландский туннель. Все, что ему нужно было сделать, это подойти к внутреннему изгибу полумесяца, повернуться спиной и идти… и насколько далеко?

Какой длины был Голландский туннель?

Бинни попытался визуально, по памяти восстановить картину того, как все происходило. Внезапно Бинни увидел себя сидящим в автобусе, рядом с седовласым, болтливым Деннлером, и лениво пересчитывающим металлические двери. Сто девяносто пять дверей. Возможно, еще несколько штук. Это не столь важно. Что важнее, они располагались примерно в сорока футах друг от друга. Это получается – давайте посчитаем – около 8000 футов. Если бы он отошел от изгиба колодца на четыре тысячи футов, то оказался бы приблизительно над серединой реки Гудзон, но только лишь, в другом мире.

Вот так! Бинни встал и взвалил расслабленное тело Сьюзан себе на плечи. Она вовсе не была тяжелой, но и Бинни сам не был тяжеловесом. Он, пошатываясь, прошел по крыше к краю провала в форме полумесяца, глянул вниз, а затем повернулся к нему спиной. И начал осторожно отмерять шагами нужное расстояние. Два шага – пять футов. Десять футов. Пятнадцать. Двадцать…

Через шестнадцать сотен шагов Бинни остановился. Перепончатокрылые сопроваждали его на небольшом расстоянии, вопросительно посвистывая.

– Дри?

– Урдле дри?

– Урдле дри чокнутые, – огрызнулся Бинни, наконец-то найдя нужное место. Если его расчеты были верны, он находился, так сказать, по центру реки Гудзон. Он сел, обняв Сьюзан, и принялся сам себе яростно отвешивать тумаки.

Только вот, на беду, гнев не приходил.

ЛЮБОЙ психолог мог бы объяснить Бинни в чем дело, но ни одного психолога рядом не наблюдалось. Бедняга Бинни осознал, что он сейчас крут, как огурец^[2]. Маячившие вокруг пустые, бессмысленные лица перепончатокрылых, больше не вызывали у него раздражения.

Он --">