Игорь Маркович Росоховатский - В подводных пещерах

микродозы облучения. Его треск неуклонно усиливался, замигала первая контрольная лампочка, потом — вторая. Если включится третья — в зоне находиться нельзя.

Впереди показалась темная металлическая глыба контейнера. Осьминог вытянул щупальца, словно указывая на нее, развернулся и взмыл вверх. Ему снова пришлось подождать корабль, неподвижно паря на одном месте, затем он толчком выбросил воду из воронки и поплыл почти по вертикали. Батискаф устремился за ним, снизив, однако, скорость.

Осьминог привел их к месту, которое заметили с высоты летчики и отметили на карте. Здесь вода была красноватой из-за обилия планктона.

— Так вот оно что! — с торжеством произнес Слава. — Сильвестров прав: радиоактивным излучением можно вызывать цветение планктона. Понимаешь связь: контейнер и цветущий планктон?

— Понимаю, — медленно сказал Валерий, думая о чем-то другом.

— Но ведь это как раз то, что может здорово пригодиться людям: обилие планктона — обилие пищевого белка…

Валерий смотрел на красноватую воду с каким-то непонятным беспокойством. В подсознании бродили воспоминания, не в силах пробиться на поверхность, в кору полушарий. Красная вода — Красное море… Ближний Восток… Валерий уцепился за это: Красное море… Из него добывают удобрения. Ну и что?

Он зашел в тупик и заставил себя на время забыть о Ближнем Востоке.

Между тем Слава нажал на кнопку, из батискафа выдвинулась толстая трубка с подвижным наконечником, всосала столбик воды вместе с планктоном.

Осьминог заинтересовался трубкой, протянул к ней щупальце, потрогал. Затем вытянул щупальце в направлении массы планктона и ринулся вниз, уже не ожидая батискаф.

— Он словно попрощался, сказав: ищите разгадку там, где планктон, проговорил Валерий.

— Ого, старина, у тебя богатое воображение. Почему бы тебе не заняться фантастикой? — спросил Слава, передвинув ручку указателя глубины.

III

Все участники экспедиции знали о работоспособности Славы, но в эти дни он превзошел себя и совершенно загонял остальных. Днем и ночью горел свет в судовой лаборатории, не выключались термостаты, гудели центрифуги, в бешеной карусели осаждая раствор. Микротомы нарезали зеленую ткань на мельчайшие пленки толщиной в тысячные доли миллиметра, чтобы затем эти срезы легли на стеклышки микроскопов. Одновременно исследовали воду в полупрозрачных колонках, обрабатывали кислотами и щелочами.

Лицо Славы все заострялось, и кое-кто подшучивал, что скоро его нос превратится в клюв, которым он окончательно заклюет своих бедных сотрудников.

К счастью, этого не случилось. Спустя несколько дней, худой, с красными от бессонницы глазами, но выбритый, Слава собрал сотрудников. Коротко и деловито сказал:

— В этой бухте мы наткнулись на локальный островок планктона. Исследование выявило несколько повышенную радиоактивность зеленой массы, что доказывает связь между контейнером с отходами и интенсивным размножением планктона. Вот данные…

В каюте потух свет. На экране замелькали колонки цифр.

— Как видите, Сильвестров прав, и Никифору Арсентьевичу придется с этим примириться, — подытожил Слава, когда демонстрация данных окончилась.

— Отнюдь нет, — возразил Тукало, быстро вскакивая со стула. — Хоть вы и свято храните верность Сильвестрову, что делает честь не вашему уму, а скорее упрямому характеру, проблема не решается так, как вам хочется.

Тукало забегал взад-вперед на коротких ножках, выставив круглый живот. Он очень напоминал краба, бегущего за добычей.

— Всем теперь известно, что человечеству — хочет оно этого или не хочет придется привыкать к необычной пище. Сегодня мы даем выпасаться на планктоне рыбе, моллюскам, чтобы затем питаться ими. Но нам предстоит самим пастись на планктоне — и это совсем не плохо. Наоборот, это и экономично, и вкусно. Процесс уже начался. Первые плавучие фабрики, эти механические «киты», заменившие живых, перерабатывают планктон, приготовляя из него настоящие деликатесы. И надо сказать, что искусственное мясо значительно полезнее и вкуснее натурального. Только глупая приверженность традициям мешает нам признать очевидность.

Слава попытался было заметить, что Тукало увлекся вступлением и пора переходить к деловой части, но ему не удалось вставить и слова. Если уж Никифор Арсентьевич садился на своего конька, то немедленно пускал его в галоп.

— Вы --">