Карин Тидбек - Аматка

пациенты в белых халатах. Над ними всеми высились трубы. Из их изогнутых жерл сочилась, истекая в небо, тьма. Серый свод прорезали темные полосы. Кое-где булавочными уколами поблескивали точечки света.

Ваня вновь упала в кровать. Она все еще была такой утомленной.

—

Она стояла перед машиной. Та работала на полную мощность, ее колесо вращалось так быстро, что расплывались спицы. Теперь Ваня видела трубы, уходящие от машины в стены пещеры. Машина светилась своим собственным светом и издавала громовой шум.

—

Она проснулась напротив окна. Ваня не знала, сколько времени просидела в комнате. Небо потемнело; на черном фоне висела светящаяся сфера, вся в оранжевых и коричневых полосах. Площадь была пуста. В самом внутреннем кольце, помеченном и перепомеченном большими буквами, появились дыры: отсутствовали аптека и универсальный магазин. Сквозь бреши виднелись части жилого кольца. Выдвинутые на тонких кронштейнах фонари над входными дверьми, колыхаясь, зависли над улицей. Все двери стояли открытыми.

Комната Ваня располагалась достаточно высоко, чтобы ей были видны здания теплиц на окраине колонии, если они еще оставались теплицами. Одно из зданий вытянулось в форме пирамиды, отражавшей свет от той штуки, которая висела в небе. Соседняя с ним теплица беспокойно ерзала. На глазах у Ваня она оторвалась и подпрыгнула в дожде из корней и земли. Стекло окна под Ваниными пальцами задрожало, когда теплица унеслась в тундру на шести нетвердых, двигающихся вразнобой лапах.

В поле зрения попал человек, идущий к муниципальному офису из переулка под Ваниным окном. Он кинул взгляд на клинику, но не увидел Вани. Это был мужчина, который держал Ваню за руку в ту ночь в развлекательном центре — тот, что ударил свою дочь. Он снова перевел взгляд на площадь и накренился вперед, словно шел против сильного ветра.

Сначала этой штуки там не было, и вдруг она стала: маленькое, полубесформенное создание размерами с ребенка, идущее рядом с ним. Оно забралось по штанине мужчины ему на спину, где обвило руками его шею. Ваня слышал крики человека через окно. Он упал на колени, а затем на бок, прежде чем перекатиться на спину. Ребенок-тень оседлал его грудь. Крик мужчины превратился в судорожный вой. Он бился головой о землю. Через некоторое время человек затих и залег неподвижно. Из окон муниципального офиса за ним наблюдали множество лиц.

Ваня соскользнула с кровати и подошла к двери. Она провела левой рукой по поверхности. Однажды она открыла дверь без ключа. Думать выходило так медленно, но она вспомнила: сделать ключ из чего-то еще, сказать вещи, чем она должна быть. Комната была пуста, за исключением кувшина, а он был полон. Она взяла подушку с кровати. Подушка должна подойти. «Афлар», — сказала она подушке.

Она нахмурилась при получившемся слове и попыталась снова. Ключ. «Мулег», — выговорил ее рот.

Ваня пробовала снова и снова. Каждый раз из ее рта вырывалась тарабарщина. Она уронила подушку и осторожно прикоснулась к своему виску, выбритому месту, к ране. Они забрали ее слова.

Мужчина все еще лежал распростертым на площади. Фигура с детскими очертаниями сидела у него на груди. Губы мужчины шевелились. Сначала они двигались быстро; он говорил с ребенком. Затем он вздрогнул и ахнул. После заговорил снова, медленно, и в воздухе от его слов прокатывались волны. Мужчина глубоко вздохнул и закрыл глаза. Некоторое время он лежал неподвижно, как лежал Ивар, словно покинул свое тело.

В конце концов, когда теплица слева от пирамиды раскололась посредине и выпустила поток яростно развевающейся зелени, мужчина снова открыл глаза. Он обнял ребенка. Тот свернулся калачиком у него на груди и утонул у мужчины в теле, и его не стало. Мужчина встал на ноги, которые, казалось, гнулись более чем в одном суставе, повернулся и, пошатываясь, направился к жилому кольцу и его колышущимся фонарям. Он вошел в дом и больше не выходил.

Кто-то спрыгнул с верхнего этажа офиса коммуны. В месте, куда упало тело, земля раскололась. По ее поверхности разбежались трещины, и клиновидный участок площади беззвучно рухнул, обнажив часть подземного туннеля. Его стены покрывала бледная сеть тяжелых нитей корневищ, и когда внутрь хлынул дневной свет, они затрепетали и поджались вглубь. Из мицелия выступили круглые плодовые тела блекло-розовых и коричневых оттенков. Плоды медленно покачивались на коротких --">