Святослав Владимирович Сахарнов - Лошадь над городом

приборов» защелкал, задвигался первый однорукий робот. Впрочем, прошлое города постоянно напоминало о себе: то татарским стременем, найденным в степи, то черным глиняным черепком, то медной пуговицей с непонятной французской надписью, обнаруженной при ремонте дома. И все это жители Посошанска бережно сносили в музей.

———

В день, когда начались описанные события, директору городского краеведческого музея Степану Петровичу Матушкину приснился сон. Обычно ему снились сны, связанные с экспонатами музея; то он, задремав, видел скифский шлем, выкопанный при строительстве водопровода, то черный камень-метеорит, залетевший из космоса и упавший во дворе городского Управления торговли (управление долго лихорадило, поскольку распространился слух, что метеорит, унесенный в музей, был из чистого золота). Снились ему и сноп «Ивановская кустистая» — первый урожай, снятый в колхозе «Верный путь», и шариковая авторучка, подаренная музею проезжавшим через Посошанск космонавтом.

Но на этот раз директору почему-то приснилась Сикстинская мадонна, которая, как известно, хранится в далеком Дрездене. Сон развивался пугающе правдоподобно: приснилось Степану, будто едет он в переполненном городском трамвае и вдруг на остановке «Колхозный рынок» в вагон входит Божья матерь, прелестная девушка в синем плаще с голым младенцем на руках. Трамвай переполнен, но едут в нем почему-то исключительно одни мужчины, и вот все они начинают вскакивать, уступать место и делать ребенку «агу-агу», и только он один, Степан Петрович, человек вежливый и застенчивый, почему-то остается сидеть, и тогда мадонна, ласково кивая мужчинам, проходит и садится рядом с ним. Она сидит, перебирая рукой синий бархат плаща, прикрывая им срам младенца, и ласково смотрит на Степана. Когда же Степан совсем было собрался с силами и открыл рот, чтобы объяснить ей странное свое поведение, как назло, трамвай дернуло, затрясло, отчаянно зазвонил вагоновожатый... Проснулся Степан и понял, что звенит не трамвай, а будильник, и трясет его за плечо маленькая крепкая рука супруги.

— А что, уже восемь? — спросил он, усаживаясь, но Нина Павловна на этот пустой вопрос ничего не ответила и ушла на кухню греть чай.

Нина Павловна была энергичной женщиной. Мало того, перелистывая как-то «Иллюстрированную историю Франции», Степан обнаружил, что его супруга очень похожа на Жанну д’Арк. В книге великая девственница была изображена со шпагой в одной руке и со знаменем в другой. В свои сорок пять лет Нина Павловна сохранила подтянутость и выправку секретарши (должность, на которой она проработала в «Новоканале» без малого четверть века). Там ее тихо боялись машинистки, инженеры, уборщицы и даже грубые бульдозеристы, приезжавшие в райцентр искать управу на бухгалтерию. Ее маленькую грудь, скрытую под шерстяной кофточкой, переполняла жажда борьбы. Именно она заставила Нину Павловну трижды подводить мужчин к порогу городского загса. Первый раз она появилась здесь совсем юной, в ситцевом дешевом платьице, ведя за руку выпускника Лесотехнической академии по фамилии Тыжных, присланного в Посошанск по недоразумению. В дипломе его значилось «специалист по механической обработке древесины хвойных», а ближайший хвойный лес находился от города в тысяче пятистах километрах за Волгой. Тем не менее выпускника зачислили в штат. Был он простоват, любил поесть, поиграть в городки и выпить после бани пива, а потому легко попал в сеть, расставленную секретаршей. Когда они вышли из загса, Ниночка сказала:

— Через три года — зачем целоваться еще раз? — ты будешь кандидатом наук.

— Нинуля, — отшутился новобрачный, — я не собираюсь становиться ученым. Какие тут хвойные? Какая лесная наука?

— А вот это тебя не должно волновать. Пиши о чем хочешь, хоть о пальмах.

Вскоре на дружеских вечеринках специалист по сосне, взяв за пуговицу собеседника, жаловался:

— Жизни нет — поверишь? — вечером приду с собрания, под тарелкой записка: «Начал писать?» А как я ее напишу, если нет проблем? Она обещает меня на цепь посадить. Как изобретателя фарфора Виноградова...

Собеседник не знал, кто такой Виноградов, и вообще плохо представлял нравы тех времен, когда был изобретен русский фарфор. Разговор угасал.

Между тем в семье Тыжных родились два сына, причем в них загадочно совместились лень и предприимчивость, унаследованные от отца и матери. Отмучившись с Ниной Павловной --">