Камео Рене - Святилище

— Ещё раз остановишься, я убью тебя. Поняла? — сказал он, забрызгав моё лицо слюной.

Я кивнула.

Этот чувак совсем сошёл с ума. Это он тогда сорвался и он же возмещал это на мне. Должно быть, я была первым человеком, кто смог постоять за себя, и, вероятно, опозорил его перед другими охранниками. Они, наверное, потом издевались над ним за те побои, что нанесла ему девушка.

Мои руки совсем затекли, и было непонятно, когда это все должно было закончиться. Когда мы вышли из лазарета, все надежды на то, что меня спасут, умерли. Он провёл меня по пустым коридорам, уводя всё дальше и дальше от тех, кто мог помочь мне. Впервые в жизни, я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Я была слаба, обессилена, и не могла защитить себя. Страх сковал меня всю и душил изнутри.

Это не может продолжаться. Не дай ему опорочить себя.

Он провёл карточкой по считывающему устройству, открылась очередная дверь.

— Зашла внутрь, — приказал он, толкнув меня так сильно, что я полетела на пол.

Я не смогла выставить руки перед собой и ударилась головой. Прежде чем я успела сориентироваться, он закрыл за собой дверь. Мы оказались в темноте. Неожиданно он набросился на меня. Это был мой ад.

Он схватил меня за волосы и потащил ещё дальше в темноту. Глаза наполнились слезами, но я сдержала их.

Чёртов ублюдок!

Я тут же представила Адище у себя в руках и как я навожу дуло прямо скотине в лицо.

Включился тусклый свет. Он кинул меня на спину и тут же оказался наверху, сев мне на живот. Он достал из заднего кармана острый нож и приставил его к моей шее. Я почувствовала укол лезвия и застыла.

— Только пискни... и я с радостью проведу лезвием по твоему горлу. Это проще простого.

Страх сковал каждую мою клеточку. Я ничего не могла поделать. Руки были связаны за спиной и совсем онемели, под его весом я не могла пошевелиться. У меня не было никакой возможности сопротивляться.

— Зачем ты это делаешь? — спросила я. Мой голос дрожал.

— Сука, ты опозорила меня перед друзьями и начальством. Из-за тебя надо мной смеялись. Посмотри на мое лицо!

Его глаза были темными, злыми, и я заметила в них что-то знакомое. Что-то, что я видела в глазах Арви. Месть и ненависть. Прямо сейчас он вообще не отличался от них.

— Прости, — прошептала я, пытаясь отвлечь его.

Но внутри меня горели мои собственные ненависть и отвращение. Я так хотела, чтобы всё то, что я чувствовала внутри, вырвалось наружу и парализовало его, или хотя бы заставило его оставить меня в покое.

— Прости? — зарычал он, заскрипев зубами. — Вот тебе твоё прости.

Он сложил руку в кулак и замахнулся. И я знала, я была в большой беде. Я крепко зажмурилась, но не только для того, чтобы не видеть его злобные глаза, но и для того, чтобы не видеть того, что неминуемо ждало меня.

Меня били и раньше на тренировках, но никогда намеренно, и никогда с такой ненавистью и желанием мести, которые были вложены в удар.

Его кулак с силой приземлился в левую сторону моего лица, и мой мир тут же померк.

Потом меня начали резко трясти и приводить в чувства. Он заставлял меня прийти в себя и лицезреть весь этот кошмар. Всё вокруг меня было размытым. Голова и лицо пульсировали, и я ничего не могла сделать.

Мои демоны только помогали ему, и вся та сила, что у меня оставалась, начала постепенно исчезать. Я попыталась сдержать слёзы, чтобы не дать ему получить удовольствие от них, но я не справилась.

Его вес у меня на животе был невыносим, а мои руки, казалось, должны были вот-вот оторваться от тела, так как стяжки слишком давили на них.

Он начал расстегивать мою рубашку. Это означало, что мерзкий ублюдок собирался разрушить мою жизнь.

Я ненавидела этот новый мир. Всё в нём было жестоким и насквозь прогнившим. Или, как минимум, те его части, с которыми мне пришлось столкнуться.

Я думала, что все выжившие должны были быть союзниками. Но быстро поняла, что некоторые из этих выживших были хуже, чем Арви. По крайней мере, у Арви была хорошая причина быть такими злыми и полными ненависти.

— Помогите, — прохрипела я, не осознавая, что произнесла это вслух. Это слово было как тихая молитва, и оно слетело с моих губ в надежде, что кто-то услышит. Хоть кто-то.

Он разразился смехом, таким злобным, что мороз пробрал меня до костей.

— Никто тебе теперь не поможет, сука.