Айзек Азимов - Фантастическое путешествие

лучшая — вот этот вдохновенный марш:

Вперед, «X & М», в поход на врага!

Вперед, «X & М», под знаменем лилии!

Стыд и позор размышлять о деньгах,

Все свои «X & М» отдавая усилия!

— Гм, — сказал я. — Весьма впечатляет. Но почему под знаменем лилии? У вас на знамени лилия?

— Слова не имеют значения, — ответил Сквернослов. — Важен дух. Кроме того, у нас будет лилия на знамени. В данный момент я разрабатываю флаг корпорации, на котором будет изображена лилия. Как я понимаю, французы больше не используют подобный дизайн, и было бы глупо, чтобы он пропадал впустую.

— Но что насчет того, что стыдно думать о деньгах, отдавая все силы «X & М»? Разве это честно?

— Совершенно честно. Хламм и Муссор нуждаются в деньгах куда в большей степени, чем ничего не значащий народ, который на них работает. Ты никогда не видел их особняки. Одно их отопление стоит целое состояние.

— Да, но разве работники считают это честным?

Сквернослов с досадой посмотрел на меня.

— Тут ты попал в больное место, Джордж. Работники не считают это честным. Я проводил семинары на эту тему, включая слайды с изображением домовладений Хламма и Муссора и домашние видеозаписи, запечатлевшие их очаровательных детей, но мне никак не удается хоть в какой-то мере пробудить корпоративный энтузиазм. Собственно говоря, как Хламм, так и Мус-сор уже сказали мне, что, если я не представлю им результат в течение двух недель, меня уволят.

Как ты прекрасно понимаешь, старик, это меня обеспокоило. Сквернослов был не только моим старым университетским приятелем, но он только что купил мне несколько порций выпивки и даже словом не обмолвился насчет возмещения расходов. И мне показалось логичным попытаться отплатить ему добром при помощи Азазела.

Азазел, как обычно, яростно протестовал, стоило мне вытащить его из пространственного туннеля, или что там связывает его мир с нашим.

Поскольку он был красным изначально, он не мог побагроветь от ярости, но его двухсантиметровое тело судорожно дергалось, а длинный остроконечный хвост ходил туда-сюда. Даже маленькие выпуклости его рожек, казалось, слегка набухли.

— Что на этот раз? — спросил он. — Прошло всего два месяца с тех пор, как ты вызывал меня в последний раз. Я что, должен являться по твоему первому зову в любое мгновение дня и ночи? Имею я право на личную жизнь?

У меня не было иного выбора, кроме как попытаться его умиротворить.

— Прошу тебя, о Координатор Вселенной. Нет в космосе силы, способной на то, на что способен ты. Будучи лучшим из лучших, ты должен ожидать, что к тебе могут обратиться за помощью.

— Что ж, в общем верно, — нехотя согласился Азазел. — Но что, во имя джугуволена, ты хочешь сейчас?

Он уже успокоился в достаточной степени для того, чтобы извиниться, едва произнеся непристойное слово. Я не знал, что оно означает, но, судя по тому, что его хвост на мгновение стал голубым, оно было действительно крепким.

Я объяснил ему ситуацию, в которой оказался бедняга Сквернослов.

— И ты говоришь, он был твоим соучеником? Ах, школьные времена! Помню старого препода, который у нас когда-то был, мерзкого грумчлика, который должен был учить нас нейрорегулятометрии, но все свободное время пил фосфоамитол и являлся на занятия не в состоянии говорить, не то что преподавать.

— У меня тоже был мерзкий грумчлик, о Повелитель Бесконечности. Собственно, даже несколько.

— Бедный парень, — сказал Азазел, вытирая свои крошечные глазки. — Что ж, что-нибудь придумаем. Есть у тебя что-нибудь, ему принадлежащее?

— Да, — ответил я. — Мне удалось отцепить университетский значок с его лацкана.

— Ага. Само собой, бесполезно пытаться повлиять на разум бесчувственных и толстокожих работников изумительной фирмы, где он имеет счастье работать. Вместо этого я подправлю мозги твоего друга, чтобы против его мнения никто не мог устоять.

— Возможно ли это? — довольно глупо спросил я.

— Смотри и увидишь, о убогое порождение вонючей планетки, — ответил он.

Я посмотрел — и увидел.

Не успело пройти и двух недель, как Сквернослов появился в моем скромном жилище, и лицо его расплывалось в широкой улыбке.

— Джордж, — сказал он, — похоже, мне повезло, что я тогда встретил тебя в баре, поскольку все внезапно переменилось, и мне можно больше не опасаться увольнения. Вряд ли дело в нашем с тобой разговоре, ибо, --">