Стен Папелл - Посланец старейшин

Стен Папелл Посланец старейшин

Этот роман посвящается моей жене Надежде Павловне, чья забота и любовь придали мне силы и энергию, чтобы написать его. Я буду вечно любить ее за доброту и прекрасную душу.

Я хотел бы выразить благодарность Сергею Лупалу, ведущему инженеру-конструктору Санкт-Петербургского центрального научно-исследовательского института робототехники и технической кибернетики за его неоценимую помощь, Надежде Павловне, выпускнице Ленинградского института культуры имени Н. К. Крупской, затем работавшей в Институте обработки полезных ископаемых «Механобр», в библиотеке технической документации и государственных стандартов, заведующей отделом библиотеки Института культуры, а также компьютерному гению Эмилю Дармо, который оказал мне помощь при написании этого романа, и высоко ценимому мной редактору Виктории Жиро. Еще мне хотелось бы поблагодарить профессора Ричарда Блэра из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и знакомых из ФБР, Сикрет Сервис, ЦРУ и АНБ, которые останутся безымянными.

ПОСЛАНЕЦ СТАРЕЙШИН

Пролог

Эрнста Шульца ничуть не интересовало мнение приемной комиссии. Он был старшим администратором и подчинялся только Францу Чизеку, который осуществлял надзор над Австрийской академией изящных искусств и гордился тем вкладом, который могли внести талантливые студенты в культуру нации. Сначала оценивались работы потенциальных студентов, созданные во время обучения в средней школе, потом кандидата должна была признать достойным приемная комиссия.

Шульц напряженно думал о том, как можно отменить вердикт комиссии, решившей большинством голосов отказать художнику в приеме в престижное учебное заведение. Судя по заявлению, кандидат оставил среднюю школу в Линце в 1905 году, переехал в Вену и жил в доме 29 по Стумперштрассе.

– Он, несомненно, талантлив, – сказал один член комиссии, – но представил только пейзажи.

– Не согласен, – сказал другой. – В изображении человеческого тела нет абсолютно никаких подтверждений таланта, именно по этой причине мы отказали ему в прошлом году.

– Это придет со временем, – возразил Шульц. – Зато есть чувство цвета, а сцены городской жизни и виды Дуная весьма интересны. Он определенно подает большие надежды.

– Это противоречит правилам приема, – сказал еще один член комиссии.

– Вы понимаете, что окончательное решение, по должности, принимаю я, – мягко напомнил Шульц. – И я собираюсь оценить представленные полотна более объективно, но немного позже.

Вене еще предстояло увидеть хаос 1914 года, когда эрцгерцог Франц-Фердинанд отправится в увеселительную поездку в Сараево и будет убит сербским националистом, что станет началом Первой мировой войны. А пока, как всем запомнится, люди танцевали вальс под мелодии Штрауса, и процветала индустрия туризма. Жизнь в этом городе была прекрасной, как, впрочем, в большинстве европейских городов, и континент наслаждался ролью лидера в современном мире.

Ничто не предвещало потрясений в наступившем десятилетии, по крайней мере, не выглядел роковым знамением отказ в приеме в академию какого-то художника, который впоследствии перевернет весь мир. Как можно было заметить такое незначительное событие среди других ежедневных мелочей?

Шульцу уже стукнуло сорок девять, каштановые волосы начали редеть, животик округлился, но он был вполне удовлетворен достигнутым положением в жизни и пользовался заслуженным уважением среди коллег. Этот день, ничем не отличавшийся от других дней 1909 года, для него был особым, по крайней мере, так он думал, сидя в своем кабинете на втором этаже.

Рабочий день уже заканчивался, а Шульц все рассматривал акварели кандидата, поворачивая их то под одним, то под другим углом к свету и утверждаясь в мысли, что этого человека следует принять в академию несмотря на возражения комиссии. Вероятно, это можно было объяснить прекрасным расположением духа – чуть раньше, идя по аудитории, в которой студенты выполняли эскизы, Шульц почувствовал на себе взгляд Фриды Кемпф, самой привлекательной, по его мнению, девятнадцатилетней студентки с ниспадающими на плечи светлыми волосами и фантастически пышной, сочной грудью. Он решил, что она все еще целомудренна, и в голове заплясали сексуальные видения, мысли о возможном свидании, которое выведет его из хандры, продолжавшейся с семнадцатого года его --">