Боб Шоу - Астронавты в лохмотьях. Деревянные космолеты

— Помириться?! — выдохнул летчик, прижимая к животу пострадавшую руку и кривясь от боли и ненависти. — Как только я смогу снова держать меч, я…

Он не закончил угрозу, так как к ним широкими шагами приближался бородач в роскошном халате воздушного капитана. Ему было около сорока, он шумно дышал, и на шафрановой ткани его халата под мышками расползлись влажные бурые пятна.

— Что тут у вас, Каприн? — спросил он, бросив сердитый взгляд на летчика. Каприн злобно сверкнул глазами на Толлера и почтительно склонил голову.

— Рука попала в петлю, сэр. Вывихнул палец, сэр.

— Значит, будешь работать вдвое больше другой рукой. — Капитан небрежным жестом отмел возможные возражения и повернулся к Толлеру. — Я — воздушный капитан Хлонверт. Ты не Сисст. Где Сисст?

— Вон он. — Толлер показал на начальника станции, который боязливо спускался по склону, подобрав полы серого халата, чтобы те не попали в лужи между камней.

— Вот псих, который во всем виноват!

— Виноват в чем? — хмуро спросил Толлер.

— В том, что вконец запутал меня дымом из своих идиотских кастрюль. — Разгневанный Хлонверт презрительно мотнул головой в сторону пиконовых чанов и столбов пара, уходящих в небеса. — Мне говорили, тут пытаются делать энергетические кристаллы. Это правда или только розыгрыш?

Толлер едва избежал одного конфликта, но тон Хлонверта его задел. Больше всего в жизни он жалел, что родился в семье ученых, а не военных, и потому постоянно поносил свое сословие, однако ему не нравилось, когда то же самое делают посторонние. Несколько секунд он холодно взирал на капитана и не отвечал до тех пор, пока это не стало граничить с открытым оскорблением, а потом заговорил таким тоном, будто обращался к ребенку.

— Кристаллы не делают, — сказал он. — Их можно только выращивать — если раствор достаточно чистый.

— Тогда чем же вы тут занимаетесь?

— Этот район богат пиконом. Мы добываем его из почвы и пытаемся очистить до такого состояния, чтобы можно было использовать в реакции.

— Пустое дело, — уверенно и небрежно заключил Хлонверт и, оставив эту тему, повернулся к подошедшему Ворндалу Сиссту.

— Добрый утренний день, капитан, — сказал Сисст. — Весьма рад, что вы благополучно приземлились. Я отдал приказ немедленно развернуть наши противоптертовые экраны.

Хлонверт покачал головой.

— В них нет необходимости. И потом, вы уже и так натворили бед.

— Я… — Голубые глаза Сисста беспокойно забегали. — Я не понимаю вас, капитан.

— Вы замарали все небо своим вонючим дымом, и я не заметил настоящего облака. У меня в экипаже ожидаются потери — и ты за них ответишь.

— Но… — Сисст бросил возмущенный взгляд на уходящий вдаль скалистый берег, где на много миль струйка за струйкой поднимались облака пара, действительно создавая слегка изогнутую к морю завесу. — Но здесь это обычное явление, и я не могу понять, как вы можете винить меня в том, что…

— Молчать! — Хлонверт резко опустил руку на меч, шагнул вперед и ладонью другой руки врезал Сиссту по подбородку, от чего начальник станции полетел вверх тормашками. — Ты что, сомневаешься в моей компетенции? Обвиняешь меня в халатности?

— Никак нет. — Сисст неуклюже поднялся и стряхнул песок с халата. — Прошу прощения, капитан. Теперь, когда вы объяснили мне что к чему, я и сам вижу, что пар от наших чанов в определенных обстоятельствах может ввести в заблуждение летчиков.

— Вы обязаны были выставить оградительные буйки.

— Я прослежу, чтобы это сделали немедленно, — залебезил Сисст. — Нам давно уже следовало самим об этом подумать.

У наблюдавшего за этой сценой Толлера запылали щеки. Капитан Хлонверт был мужчина крупный, как все военные, но, с другой стороны, такой толстый и рыхлый, что даже маленький Сисст мог бы одолеть его за счет проворства и силы, рожденной ненавистью. Вдобавок Хлонверт действительно проявил преступную халатность в командовании воздушным кораблем, что, собственно, и пытался скрыть за своими буйными речами, и стало быть, неповиновение ему оправдает любой трибунал.