Станислав Лем - Сказки роботов

князе была броня дорогая азотная, в жидком гелии закаленная. От брони этой таким морозом веяло, что утратил Кварцевый напор свой, движения его ослабели, даже полярные сияния поблекли, так повеяло тут Нулем Абсолютным. Рванулся Кварцевый, думая про себя: «Беда! Что ж это происходит?» И от огромного изумления мозг его раскалился, Нуль Абсолютный стал нулем обычным, и на глазах у Кварцевого стал Звездоух с грохотом распадаться на кольца, и громы вторили его агонии, пока на поле боя не осталась в лужице груда черного льда, по которой слезами вода стекала.

— Наша взяла! — воскликнул Кварцевый. — Только бы не думать, — хоть иногда и подумать нужно. Так или эдак, а должен я победить!

Двинулся он дальше, и звенели его шаги, словно кто-то молотом сокрушал кристаллы. Мчался он, грохоча, по улицам Морозилии, а жители ее из-под белых шапок крыш с отчаянием в сердце взирали на него. Мчался он, будто светящийся метеорит по Млечному Пути, и вдруг увидел вдали одинокую небольшую фигуру. Был это сам Тяжелой, прозванный Ледоустым, величайший мудрец ледонидов. С разгона налетел на него Кварцевый, чтобы смять одним ударом, но тот уступил дорогу и показал два пальца расставленных; не понял Кварцевый, что это значит, вернулся он и опять двинулся на противника. Тяжелой же опять отступил в сторону, но лишь на шаг, и показал один палец. Удивился немного Кварцевый и замедлил свой бег, хотя уже развернулся, чтобы снова взять разгон. Задумался он, и в тот же миг хлынула вода из ближайших домов, но он ничего не замечал, ибо Тяжелой сделал колечко из пальцев одной руки, а большим пальцем другой руки стал шевелить в этом колечке. Кварцевый все думал да думал, что же могли означать эти молчаливые жесты, и разверзлась у него под ногами пучина, хлынула оттуда черная вода, полетел он на дно, словно камень, и не успел даже подбодрить себя словами: «Это ничего, только б не думать!», как его уже на свете не стало.

Спрашивали потом ледониды, благодарные Тяжелону за спасение, что хотел он сказать своими жестами страшному электрыцарю.

— Все это очень просто, — ответствовал мудрец. Два пальца означали, что нас вместе с ним двое. Один — что вскоре останусь я один. Потом я показал ему колечко, а это означало, что вокруг него лед разверзнется и черная морская бездна поглотит его навеки. Не понял он ни первого, ни второго, ни третьего.

— О великий мудрец! — возопили изумленные ледониды. — Как же ты решился показывать такие знаки страшному супостату? Подумай, что произошло бы, если б он понял тебя и не стал удивляться. Ведь тогда бы он не нагрелся от мышления и не провалился бы в пучину бездонную…

— Не страшился я этого ничуть, — с холодной усмешкой ответил им Тяжелой Ледоустый, — ибо знал заранее, что ничего он не поймет. Коль была б у него хоть капля разума, не прилетел бы он сюда. Что пользы существу, под солнцем живущему, от наших драгоценностей газовых и серебряных звезд ледяных?! — И снова поразились ледониды его мудрости и разошлись, успокоенные, по домам, где стоял милый их сердцу мороз.

С тех пор никто уж не пытался завоевать Ледонию, ибо перевелись глупцы во Вселенной; хотя некоторые утверждают, что есть их еще немало, да только не знают они дороги в Ледонию.

УРАНОВЫЕ УШИ Перевод К. Душенко

Жил некогда инженер Космогоник, возжигавший звезды, чтобы тьму одолеть. Прибыл он в туманность Андромеды, когда полно еще было в ней черных туч. Сперва скрутил он в клубок вихрь огромный, а когда клубок закружился, достал Космогоник свои лучи. Было их у него три: красный, фиолетовый и невидимый. Перекрестил он звездный шар первым лучом, и получился красный гигант, но не стало светлее в туманности. Вторым лучом уколол он звезду, и та побелела. Сказал он ученику: «Присмотри-ка за нею!» — а сам другие звезды пошел разжигать. Ждет ученик тысячу лет, и еще тысячу, а Космогоник не возвращается. Наскучило ему ждать. Подкрутил он звезду, из белой стала она голубой. Понравилось это ученику, и решил он, что все умеет. Попробовал еще подкрутить, да обжегся. Пошарил в ларчике, который оставил ему Космогоник, а в ларчике пусто, и даже как-то чересчур пусто: смотрит и дна не видит. Догадался он, что это невидимый луч, и решил расшевелить им звезду, да не знал, как. Взял он ларчик и бросил в огонь. --">