Елена Александровна Кабанова , Лев Николаевич Скрягин , Вячеслав Иванович Пальман , Олег Леонидович Костман , Петр Кырджилов , Елена Арсеньевна Грушко (Елена Арсеньева) , Александр Сергеевич Барков , Зигфрид Ленц , Юрий Владимирович Линник , Пабло Неруда , Николай Александрович Зайцев , Вадим Артамонов , Владимир Борисович Свинцов , Сергей Борисович Барсов , Евгений Иванович Филенко , Робeрт Шекли , Борис Силкин , Рустам Шавлиевич Валеев , Алексей Григорьев , Герман Дмитриевич Малиничев , Геральд Николаевич Матюшин , Феликс Штильмарк , Евгений Кузьмин , Вера Ветлина , Владимир Николаевич Дружинин (историк) , Елизавета Сумленова , Александр Горячев , Виль Матвеевич Быков , Дина Виноградова , Георгий Драгунов , Олег Карасев , Савватий Шильниковский , Наталия Арапова , Наталия Забелина , Б Уонгар , Джейм Френсис Дауэр , Борис Наконечный , Линар Глухарев , Людмила Данилова , Вячеслав Шестаков , Александр Пестун , Давид Яковлев , Д Лихарев , Юрий Сушко , Сергей Монин , Александр Муравин , Юрий Муравин - На суше и на море 1988

притоков. Большой и Малый Юган имеют общий водораздел с Васюганом и Демьянкой.

— Теперь до самой Томской области жилья не будет, только хантейские юрты кое-где среди тайги да охотничьи зимовья. Населенные пункты Таурово и Тайлаково мы в стороне оставим, да там сейчас мало людей, — сказал Танкачеев. Я знал, что «юртами» здесь издавна принято называть хантейские поселения, хотя они состоят из обычных деревянных домов, почти таких же, как и в русских деревнях. По Большому и Малому Югану такие становища размещены довольно часто, через каждые 20–30 километров. Зато в междуречье Большого и Малого Югана селений нет совсем — там-то и отводится место для заповедника. А центральная его усадьба может разместиться здесь, в Угуте, где есть почта, сельсовет и школа. Нам хотелось бы приблизить границу заповедника к самому поселку, но возражать будут и лесозаготовители, и рыбаки, и охотники, так что придется ее отодвинуть к югу километров так на 30–40, ничего не поделаешь…

— А геологи не будут против заповедника? — спрашиваю я Танкачеева, разглядев вдали силуэт буровой вышки.

— Три небольших месторождения есть вблизи от его границ, как мы их намечаем, а на самой территории пока спокойно. Будем согласовывать, без их благословения никак нам нельзя.

Остался позади Угут, и замельтешила внизу черно-белая мозаика из лесов и болот, озер и речек. Пошла коренная урманная тайга, но частое присутствие осин и берез придавало ей какое-то сходство со смешанными лесами Урала. Только кое-где вдоль рек выделялись высокоствольные боры и ельники. Снова прошли чередой открытые болота с округлыми пятнами озер, а потом обнажилась внизу неширокая замысловато петляющая речка.

— Негус-Ях? — спросил я пилота, сверяясь с картой. — Это она и есть «соболиная речка»?

— Точно! — откликнулся тот. — Соболиное раздолье. А уж глухаря сколько! Правда, повыбили изрядно за последние годы, больно много моторок стало ездить сюда. Но кое-что еще есть.

Негус (или, точнее, нехс) по-хантейски значит «соболь». Почти весь бассейн этой заветной речки, вплоть до самых истоков, наметили мы включить в пределы заповедника. Она берет свое начало из больших болот, куда и держит сейчас курс наш самолетик.

Уже не прежняя идеальная равнина была теперь внизу, обозначались поросшие плотной тайгой гривы; могучие массивы темно-хвойных лесов залегли здесь, в междуречье Большого и Малого Югана, уходя, казалось бы, в беспредельность. Особенно хороши были урманы между Негус-Яхом и левым притоком Малого Югана, речкой Вуя-Яны. Стоило самолету немного спуститься, и сразу стало видно присутствие обитателей этого таежного края. Русла речек и ручьев были часто перечеркнуты следами самых различных зверей — соболей, норок, зайцев; там прошла выдра, там — группа лосей, оставив за собой целые траншеи в глубоком снегу. Вот взлетел черный глухарь, за ним еще один и матка-копалушка. И ни единого следа, даже никаких признаков присутствия людей.

Более получаса любовались мы таежным привольем, пока летели вверх по Негус-Яху, и все неприметнее становилась ниточка его русла, наконец совсем растворилась в поредевшей тайге. Надвинулись широкие пространства болот с озерами-чашами, и вместо соболиных следов стали видны оленьи тропы, места кормежек. Северные олени когда-то были почти полностью выбиты, но позднее, когда ханты забросили таежное оленеводство, «дикари» появились вновь, причем смешались с домашними.

— Эх, было бы время, поохотились бы сейчас, — сказал пилот, озирая открытую местность. — Конечно, не то, что с вертолета, но тоже можно размяться. Смотрите, волк! — внезапно крикнул летчик оживленно, показывая на какую-то темную точку. Зверь прыжками продвигался вперед, но вскоре остановился, присев на задние лапы и злобно ощерившись.

Это был не волк, а росомаха, которую так не любят охотники за то, что портит приманку, ворует в капканах добычу, мешает промысловикам. Вредный, неприятный зверь, добыть которого очень трудно. Наверное и здесь она выслеживала какую-то поживу. Невдалеке, на большом озере, мы увидели результат охоты волков за оленями: остатки двух зверей лежали на льду, с их объеденных костей поднялось несколько воронов.

Не менее сорока минут летели мы вдоль нескончаемых болот и таежной реки Кол-Кочен-Ягун, впадающей в Малый Юган. Наш опытный летчик точно вывел машину на один из охотничьих участков, где жили местные ханты. Я не видел ни --">