Сергей Анатольевич Смирнов - Без симптомов. Повести и рассказы

вместо меня военврача пришлют.

- Да что за день такой ужасный! - всплеснула руками медсестра и расплакалась.

У Ремезова дрожали колени, и его всего уже трясло… Вспомнив про седуксен, он выдавил из упаковки несколько таблеток, одну запил сразу, две или три бросил в карман, а последнюю протянул медсестре.

Медсестра отстранила его руку, плача навзрыд:

- Я уже выпила…

Увидев тонущий внизу во мраке корпус больницы, доктор Ремезов стиснул зубы и вцепился в подлокотники: ему показалось, что смерч оторвал его от земли навсегда.

Командир аэродрома был знакомым: Ремезов несколько раз ездил лечить его внучку. То ли увидев на свету знакомое улыбающееся лицо, то ли уже поддавшись таблетке, Ремезов немного успокоился и сразу пожаловался полковнику:

- Ваш десант мне всю больницу на ноги поднял… Ночь ведь, Федор Ильич.

- Ты не серчай, Виталий, - напряженно улыбаясь, отвечал полковник. - Видишь, сам из-за тебя на ногах. У меня по твоему поводу целая боевая тревога, понимаешь тут…

Полковник, вероятно, ожидал, что Ремезова привезут перепуганного. Он, вжившийся в череду будничных боевых готовностей, всем своим видом старался успокоить Ремезова, убедить его, что не так все страшно, война не началась и, наконец, Ремезова не арестовали, а привезли для какого-то дела, в котором необходим врач. Но взгляд полковника выдавал и то, что и он сам немало обескуражен.

- Понимаешь тут, от командующего округом вдруг получаю депешу: «Содействовать срочной доставке в Ленинград врача Усть-Н-ской районной больницы Ремезова В. С.». Вот так, Виталий. Что делать прикажешь?

«Ленинград», - подумал Ремезов. Мелькнула догадка, но сердце не забилось, только медленная упругая волна поднялась внутри и опустилась, еще усилив сонливость. «Это - седуксен», - подумал Ремезов.

- И с двадцати до двадцать один сорок пять… - полковник взглянул для верности на часы, - три звонка мне - из обкома, из Минздрава союзного и Минздрава республиканского… Из республиканского звонил Ремезов. Не родственник тебе?

«Ремезов?.. Ничего не понимаю!» - подумал врач Усть-Н-ской районной больницы и ответил:

- Нет… Однофамилец. Что у них случилось?

Полковник пожал плечами:

- Молчат… Наше дело тебя доставить… А там, может, в газетах чего скажут, - тревожно, не шутя, предположил он.

«В газетах», - подумал Ремезов, почти не борясь с тяжелой, напряженной дремотой.

- Так ты готов, Виталий? - спросил полковник.

- Готов…

- Тогда пошли. Я тебя сам провожу. - И полковник нарочито весело подмигнул. - Чтоб, понимаешь тут, не сбег с перепугу.

Они долго шли по пустынному летному полю, освещенному посадочными огнями, и эта фосфоресцирующая плоскость и безмолвие над ней казались Ремезову беспредельными. Они шли и шли, и наконец над ними из мрака выступил бок огромного железного резервуара, покоящегося на беспредельной плоскости…

- Это что… за мной?.. - проговорил Ремезов, и вся его спина покрылась мурашками.

- За тобой, Виталий, за тобой, - широко улыбаясь и похлопывая Ремезова по плечу, ответил полковник. - Конечно, кое-какой груз мы с оказией подкинем. Но главный груз - ты. Так что не волнуйся, повезут тебя аккуратно… Не бойся, поплывешь, как у кита в брюхе.

Чрево самолета было раскрыто, и тусклые плафоны освещали могучие ребра, а внизу, под сводом ребер, - затянутые брезентом контейнеры.

- Ну, я тебя зря пугаю… ты не слушай, - сказал полковник. - Там увидишь указатели, не заблудишься В пассажирском салоне потеплей и поуютней… Что у тебя в портфеле?

- Так… кое-что прихватил…

- Значит, так, Виталий. - Полковник виновато покашлял и опустил взгляд. - Я-то понимаю: собирать тебя, холостяка, некому было. Короче, я распорядился тут, чтоб тебе, понимаешь ты, собрали вещмешок: свитерок, мыло с полотенцем… ну и сухой паек на пару дней. Там, в пассажирском найдешь.

- Федор Ильич… - стал было отказываться Ремезов.

- Все. Никаких тут, - отрезал полковник и подтолкнул Ремезова в спину. - Давай, не теряй время… Счастливо.

Поднявшись в самолет, Ремезов задрал голову вверх: высокий свод китовых ребер тянулся, далеко впереди сужаясь в темную воронку. «Да, как пророк Иона у кита в брюхе», - подумал Ремезов и, путаясь в ясных указателях, долго плутал, пока не очутился перед дверью с надписью «ПАССАЖИРСКИЙ САЛОН».

В салоне стояли десяток кресел, столик и, главное, что очень обрадовало Ремезова, было целых два иллюминатора. «Брюхо с --">