Борис Натанович Стругацкий , Аркадий Натанович Стругацкий - Стажеры. Второе нашествие марсиан. Повести

Аркадий Натанович Стругацкий, Борис Натанович Стругацкий
Стажеры. Второе нашествие марсиан

СТАЖЕРЫ
ПРОЛОГ

Подкатил громадный красно-белый автобус.

Отлетающих пригласили садиться.

- Что ж, ступайте, - сказал Дауге.

Быков проворчал:

- Успеем. Пока они все усядутся…

Он исподлобья смотрел, как пассажиры один за другим неторопливо поднимаются в автобус. Пассажиров было человек сто.

- Это минут на пятнадцать, не меньше, - солидно заметил Гриша.

Быков строго посмотрел на него.

- Застегни рубашку, - сказал он.

- Пап, жарко, - сказал Гриша.

- Застегни рубашку, - повторил Быков. - Не ходи расхлюстанный.

- Не бери пример с меня, - сказал Юрковский. - Мне можно, а тебе еще нельзя.

Дауге взглянул на него и отвел глаза. Не хотелось смотреть на Юрковского - на его уверенное рыхловатое лицо с брюзгливо отвисшей нижней губой, на тяжелый портфель с монограммой, на роскошный костюм из редкостного стереосинтетика. Лучше уж было глядеть в высокое прозрачное небо, чистое, синее, без единого облачка, даже птиц - над аэродромом их разгоняли ультразвуковыми сиренами.

Быков-младший под внимательным взглядом Быкова-старшего застегивал воротник. Юрковский томно сказал:

- В стратоплане спрошу бутылочку ессентуков и выкушаю…

Быков-старший с подозрением спросил:

- Печенка?

- Почему обязательно печенка? - сказал Юрковский. - Мне просто жарко. И пора бы тебе знать, что ессентуки от приступов не помогает.

- Ты по крайней мере взял свои пилюли? - спросил Быков.

- Что ты к нему пристал? - сказал Дауге.

Все посмотрели на него. Дауге опустил глаза и сказал сквозь зубы:

- Так ты не забудь, Владимир. Пакет Арнаутову нужно передать сразу же, как только вы прибудете на Сырт.

- Если Арнаутов на Марсе, - сказал Юрковский.

- Да, конечно. Я только прошу тебя не забыть.

- Я ему напомню, - пообещал Быков.

Они замолчали. Очередь у автобуса уменьшилась.

- Знаете что, идите вы, пожалуйста, - сказал Дауге.

- Да, пора идти, - вздохнул Быков. Он подошел к Дауге и обнял его. - Не печалься, Иоганныч, - сказал он тихо. - До свидания. Не печалься.

Он крепко сжал Дауге длинными костистыми руками. Дауге слабо оттолкнул его.

- Спокойной плазмы, - проговорил он.

Он пожал руку Юрковскому. Юрковский часто заморгал, он хотел что-то сказать, но только облизнул губы. Он нагнулся, поднял с травы свой великолепный портфель, повертел его в руках и снова положил на траву. Дауге не глядел на него. Юрковский снова поднял портфель.

- Ах, да не кисни ты, Григорий, - страдающим голосом сказал он.

- Постараюсь, - сухо ответил Дауге.

В стороне Быков негромко наставлял сына.

- Пока я в рейсе, будь поближе к маме. Никаких там подводных забав.

- Ладно, пап.

- Никаких рекордов.

- Хорошо, пап. Ты не беспокойся.

- Меньше думай о девицах, больше думай о маме.

- Да ладно, пап.

Дауге сказал тихо:

- Я пойду.

Он повернулся и побрел к зданию аэровокзала. Юрковский смотрел ему вслед. Дауге был маленький, сгорбленный, очень старый.

- До свидания, дядя Володя, - сказал Гриша.

- До свидания, малыш, - сказал Юрковский. Он все смотрел вслед Дауге. - Ты его навещай, что ли… Просто так, зайди, выпей чайку - и все. Он ведь тебя любит, я знаю…

Гриша кивнул. Юрковский подставил ему щеку, похлопал по плечу и вслед за Быковым пошел к автобусу. Он тяжело поднялся по ступенькам, сел в кресло рядом с Быковым и сказал:

- Хорошо было бы, если бы рейс отменили.

Быков с изумлением воззрился на него.

- Какой рейс? Наш?

- Да, наш. Дауге было бы легче. Или чтобы нас всех забраковали медики.

--">