Жерар Клейн - Самые уважаемые профессии Земли...

Воздух был чист и прозрачен, и небо сияло, как отполированный металл. Одиноко стоявший на лужайке дом с крашеными ставнями и настоящей черепицей казался нереальным и походил на декорацию для исторического фильма. Метро никак не мог им налюбоваться. Закрыв глаза и опустив голову, можно было забыть о тех отвратительных домах, которые его окружали, и заставить себя поверить, что он вернулся на целый век назад, когда на Земле жило всего каких-то пять миллиардов человек.

Метро пожал плечами и вздрогнул. Он тщательно взвесил тот риск, на который решился пойти. Но нагрузка на возникшие в его воображении весы была слишком тяжела. Кража со взломом уже считалась тяжким преступлением, и, если его схватят, ему грозят два года перевоспитания. А то, что он собирался совершить, было в тысячу раз отвратительнее. На языке юристов это называлось хищением информации. Грех пострашнее греха убийства и чуть меньший, чем изнасилование.

Конечно, он принял меры предосторожности. Он следил за подходами к вилле несколько дней и изучил как свои пять пальцев все почти маниакальные привычки Варина. Двадцать лет назад этот безобидный старикан был одним из наиболее уважаемых социологов, и правительство до сих пор обращалось к нему за консультациями, хотя предпочитало доверяться своим электронным оракулам и полицейским рапортам. Но главным достоинством Варина в глазах Метро был неограниченный доступ к хранилищу Центрального Информатория.

Перед тем как преодолеть изгородь и стать нарушителем закона, Метро сунул руки в перчатках в карманы и проверил рабочий инструмент. Магнитофон размером с кусок сахара и камера не толще бумажника. Самые необходимые вещи. У него было право на владение и право на их использование. Но в определенных условиях.

Он знал лишь один способ обмануть недремлющие защитные механизмы дома. А именно: проползти в траве от ограды до самого окна. Скорее всего, глаза дома были настроены на подачу сигнала тревоги, если в саду окажется человек или животное определенного роста, чтобы не реагировать на появление бродячих собак, кошек или ежей. Труднее было проползти тридцать метров в сгущающихся сумерках так, чтобы не вызвать любопытства случайного прохожего.

К счастью, в это время прохожие были редки, и он мог надеяться на удачу, если все проделает быстро. Он опустился на карачки, подлез под изгородь, раздвинул кусты бересклета и протиснул свое крупное тело в образовавшуюся брешь. Его руки утонули в мокрой траве, пальцы тщательно обшаривали землю в поисках скрытых ловушек. Метро сомневался, что Варин позаботился о них, но уважал бдительность Информационной полиции. Он прополз несколько метров, улегся на землю и стал ждать. Лоб его покрылся бисеринками пота. Между двух травинок он видел впереди светлую стену одноэтажного дома. Варин жил в одиночестве. Это была столь редкая привилегия в век перенаселения, что Метро, которому приходилось делить свою комнатку с еще двумя соседями по норме «трое в восьми», зашипел от ярости. Его взгляд на мгновение затуманился, и он увидел вместо города жаркую пустыню. Если его схватят, придется отправиться именно туда, чтобы сажать салат в Сахаре или Калахари, поливая его своим потом. Хотя могли и сослать собирать водоросли на пятисотметровой глубине, в вечно черном безмолвии.

Шаркающие по бетону шаги с той стороны изгороди, от края дороги, заставили его вжаться в землю, превратиться в корень травы, распластаться, как опавший лист. Напрасные ухищрения. Метро спросил себя, каким предстанет в глазах прохожего, если тот случайно взглянет в сторону сада и увидит растянувшегося на земле человека — то ли спящего, то ли мертвого — удлиненное пятно, похожее на громадную личинку или чудовищного крота. Впрочем, он мог показаться и старым мешком, и садовым креслом, очертания которого расплывались в сумерках. Ему казалось, что свет стал слабее, и тьма накрывает его своим спасительным покрывалом. Шаги затихли. Метро наконец выдохнул, опасаясь, что воздух выйдет из легких, как из лопнувшего шарика. Он несколько раз повторил про себя: «Дурак, дурак…» Потом, дрожа, собрался с силами и снова пополз.

Он почти добежал до дома на карачках, выгнув спину и подняв зад выше головы, и внезапно замер в ужасе, чуть не наткнувшись на еле заметную проволочку, огораживающую газон. Он не решился перешагнуть через нее, а просто перерезал.