Владимир Михайлович Марышев - Естественный фактор

Робот был не просто старый, а допотопный. Эту модель давным-давно сняли с производства, и её представители сохранились только на самых бедных периферийных планетах. Непривычно угловатый корпус усеивали многочисленные вмятины и царапины. То тут, то там виднелись пятна нанесённой вручную эмали — видимо, кое-где покрытие отслоилось и роботу пришлось подмазывать эти места. Лицевой щиток, тоже изрядно помятый, держался на честном слове, а половина его индикаторов не светилась.

— Добрый день, господин турист, — поздоровался робот. Голос у него оказался надтреснутый — похоже, что-то случилось и с артикуляционной системой. — Добро пожаловать на Землю! Надеюсь, вам у нас понравится.

Лицо господина туриста за стеклом защитного шлема особого восторга не выражало.

— Может быть, — неуверенно сказал путешественник. Какое-то время он с кислой миной разглядывал безжизненное пространство, покрытое растрескавшейся серой коркой, затем продолжил: — По правде говоря, пока не впечатлён. Если у вас везде такое… м-м… запустение…

— Ну что вы! — разволновался робот. Судя по всему, эмоциональный блоку него сохранился неплохо. — Вам предстоит увидеть великие творения материнской культуры. Поверьте, её памятников сохранилось немало. Ведь Земля — колыбель человеческой цивилизации. Хоть всю Галактику облетите, такого больше нигде не увидите. Вот только… — Он скорбно опустил голову. — Только наслаждаться этим великолепием некому. Вы знаете, что здесь случилось?

— Разве что в общих чертах… Насколько помню из школьной программы, всё дело в естественном факторе. Начались необратимые изменения климата, наука ничего поделать не могла. Предлагались различные проекты, но каждый имел свои недостатки. Пока учёные спорили, жить на Земле стало практически невозможно.

Вот и пришлось перебираться на другие планеты.

— Понятно, господин турист. Говорите, естественные факторы? Что ж, с большой натяжкой можно выразиться и так. Но о том, чему вас учили в школе, лучше сразу забыть. Не так всё было. Гораздо более трагично и… нелепо. Хотите, расскажу? Это будет стоить вам всего ничего — каких-то пять галактических кредитов. Согласны?

Судя по экипировке гостя, пять кредитов для него ничего не значили. На нём был новенький, с иголочки, скафандр облегчённого типа — для планет с неагрессивной атмосферой. Когда человек поворачивался, робот видел, как за спиной у него вспыхивала на солнце серебристая пластина — компактный регенератор воздуха. Самая совершенная модель, далеко не каждому по карману…

— Идёт, — немного подумав, ответил турист. — Надеюсь, ты не заставишь меня скучать.

— Благодарю, — растрогался робот,

— вы действительно любознательный человек. Не то что некоторые! Слушайте же эту грустную историю. Только начать придётся издалека. Вы ведь изучали историю межзвёздных перелётов? Стоило изобрести гиперпространственный двигатель — и началась безудержная экспансия человечества в космос. Новые планеты открывали одну за другой, и каждая имела свою изюминку. Амфитрита славилась захватывающей рыбалкой — в её океанах водились рыбины размером с подводную лодку. Эолия — километровыми каменными «скульптурами», над созданием которых миллионы лет трудился ветер. Эвридика

— скрытыми в глубоких пещерах поющими кристаллами.

А на Сильване росли удивительные деревья. Впервые их детально описал Эллисон, биолог одной из экспедиций. В его честь новый вид растений назвали эллисониями, и они считались диковиной из диковин.

В чём их уникальность, спросите вы? Нет, не в высоте — встречались и гораздо выше. И не в раскидистой кроне — попадались и более раскидистые. Неповторимость эллисонии придавала древесина — настолько твёрдая, что не уступала поделочному камню. А когда её разделывали, на распиле появлялись фантастические узоры невероятной красоты. Такой, что многие художники, увидев их, признавали своё поражение в споре с природой и отчаянно ей завидовали!

— И что же? — спросил турист.

— Это только самое начало моей истории! — поспешно сказал робот. — Пожалуйста, дослушайте до

--">