Герберт Джордж Уэллс - Искусственные алмазы

Искусственные алмазы Разсказ Джорджа Уэльса

Меня задержали кое-какие дела в Ченсери-Лэне, так что я освободился лишь к девяти часам вечера — и с головной болью, которая отнимала у меня всякую охоту заняться еще чем нибудь или пойти искать развлечении. Узкая полоса неба, видневшаяся между громадными домами, окаймляющими эту улицу, похожую на горное ущелье, указывала на ясный, погожий вечер, и я решил спуститься к набережной, чтобы прохладить свою усталую голову, любуясь на огоньки, мелькавшие по реке. Самое благоприятное время для этого места именно вечер: благодатная темнота скрывает от глаз загрязненную воду, а огни всех переходных степеней освещения, начиная от керосина с его оранжевым пламенем, до желтого газа и синевато-белого электричества, принимают, среди мрака, разные фантастические оттенки, от зеленовато-серого до темно-багрового. Сквозь арки Ватерлооского моста виднеются сотни огоньков, очерчивая собою изгибы реки, а на парапетом ея высятся башни Уэстмюнтера, резко выделяясь своею томною массою на звездном небе. Черные волны катятся медленно, нарушая лишь случайным всплеском общую тишину и правильное отражение огней в воде…

— Теплая ночь, — сказал кто-то возле меня.

Я оборотился и увидал рядом с собой, человека, облокотившегося тоже на парапет. Лицо у него было благородное, довольно красивое, хотя бледное и исхудалое. Застегнутый до верху сюртук с приподнятым воротником, уже очень поношенный, указывал на светское положение этого незнакомца лучше всякого мундира. Я понял, что если только заговорю с ним, то присужу себя заранее к уплате известной суммы на ночлежный приют и на завтрак.

Я смотрел на него с любопытством, желая угадать, расскажет ли мне этот человек что нибудь стоящее такой платы или же передо мною, просто, один из глупцов, не умеющих ни за что взяться, и даже рассказать занимательно о своих неудачах? Но такие глаза и лоб не могли принадлежать тупому человеку, и нижняя губа его вздрагивала так, что вызывала во мне желание узнать его поближе.

— Да, ночь теплая, — сказал я, — но тут становится уже немного прохладно.

— Нет, не нахожу, — возразил он, все глядя на реку. — Здесь хорошо… именно по вечерам.

Он помолчал немного, потом продолжал:

— Так приятно найти подобный тихий уголок в этом шумном Лондоне! После дневных хлопот, стараний достичь чего нибудь, выполнить свои обязательства, найти средство против грозящих опасностей, человеку приходилось бы плохо, если бы он не мог найти местечка, в котором можно вздохнуть свободно…

Он проговорил все это, останавливаясь подолгу между каждой фразой, и начал опять тем же порядком:

— Вы, верно, тоже переутомлены физически и нравственно… иначе, вы и не зашли бы сюда. Но вряд ли ваш мозг и ноги изнемогают так, как мои… Право, иной раз я думаю, что игра не стоит свеч… И не лучше ли мне бросить все… имя, богатство, положение… и занятые каким нибудь простым ремеслом?.. Но только я убежден в том, что если я откажусь от своей цели… Хотя она и смеется надо мной до сих пор… я буду мучиться раскаянием до конца моих дней.

Он замолчал. И смотрел на него, не зная, что думать. Вид у него был самый нищенский: одежда чуть, не в лохмотьях, сам он грязный, небритый, нечесанный, точно вылезший изъ-под кучи мусора. И между тем, он говорил о каких-то трудных занятиях, утомлявших его. Мне становилось смешно. Он быль или помешан, или трунил над своей собственной нищетой.

— Если высокое положение и обширные занятия имеют свою теневую сторону, потому что требуют напряжения и вселяют тревогу, то они доставляют и вознаграждение человеку, — сказал я. — Обширное влияние, возможность делать добро, помогать тем, кто беднее и слабее нас, все это может доставлять удовольствие, способное заглушить некоторые неприятности. Прибавьте к этому еще внешний блеск положения…

Мой шутливый тон быль, просто-на-просто, большой пошлостью. Я издевался над несоответствием между наружностью этого незнакомца и его речами, но чувствовал, даже в то самое время как говорил, что поступаю неблагородно.

Он взглянул на меня, видимо, задетый за живое, но ответил спокойно:

— Извините, я забылся… Конечно, вы на могли понять…

Мы замолчали, но он не переставал смотреть на меня и сказал снова:

— Это нелепо, но именно потому, что вы не поверите мне, я могу доверить вам свою тайну. А мне так хочется высказаться хотя перед кемъ-нибудь! --">