Роберт Сойер - Жить дальше (ЛП)

была на десять лет младше мужа. Она стягивала ботинки с малышки Кэсси, которая сидела на одной из ступенек лестницы. Кэсси, не принимавшая в процессе активного участия, взглянула наверх и увидела Дона. Её круглое личико расплылось в широчайшей улыбке.

— Дедушка!

Он помахал ей. Закончив разоблачаться, все поднялись в гостиную. Проходя мимо с прямоугольной коробкой для торта, Анджела чмокнула его в щёку. Двенадцатилетний Перси был следующим, за ним шесть ступенек одолела Кэсси, цепляясь за перила, до которых она едва могла дотянуться.

Дон нагнулся к ней, ощутив, как закололо в спине. Ему хотелось взять Кэсси на руки, но это было невозможно. Он ограничился тем, что позволил ей обхватить себя крошечными ручками за шею и обнять. Кэсси не понимала, что делает ему больно, и он терпел, пока она его не отпустила. После этого она кинулась в гостиную и ускакала следом за матерью на кухню. Дон посмотрел ей вслед и заметил, как со второго этажа спускается по лестнице Сара, по одной ступеньке за раз, придерживаясь за перила обеими руками.

К тому времени, как она добралась до нижней ступеньки, Дон услышал, как дверь отрывается вновь. Явилась его дочь Эмили — разведена, без детей. Вскоре все сгрудились в гостиной. При нормальных обстоятельствах Дон благодаря кохлеарным имплантам слышал вполне хорошо, однако сейчас он с трудом различал реплики отдельных диалогов на фоне заполнившего комнату гомона. И всё же это была его семья, в полном составе. И он был рад этому, только вот…

Только вот этот раз мог быть последним. Всего шесть недель назад они собирались у Карла в Эйджаксе ^[2]на Рождество. Обычно его дети и внуки собрались бы вместе только на следующее Рождество, но…

Но ты не можешь полагаться на то, что дотянешь до следующего Рождества; не в этом возрасте.

Нет; ему не следует об этом думать. Сегодня праздник, торжество. Надо веселиться, и…

И вдруг у него в руках оказался фужер с шампанским. Эмили кружила по комнате, раздавая фужеры взрослым, а Карл разливал детям сок в пластмассовые стаканы.

— Папа, встань рядом с мамой, — сказал Карл. Дон сделал, как просили, проковыляв к Саре на другой край комнаты. Она не стояла — не могла подолгу стоять — а сидела в старом «Сибарите», чудовищных размеров мягком кресле с откидной спинкой. Ни он, ни она больше не раскладывали это кресло, хотя внуки любили возиться с его механизмом. Он встал рядом с Сарой, поглядел сверху на её редеющие белоснежные волосы. Она, насколько смогла, изогнула шею, чтобы бросить взгляд на него, и улыбка пересекла её лицо — ещё одна линия на ландшафте из трещин и складок.

— Всем внимание! — крикнул Карл. Он был старшим из детей Сары и Дона и всегда верховодил. — Минуточку внимания, пожалуйста! — Разговоры и смех быстро стихли, и под взглядом Дона Карл поднял свой фужер с шампанским. — Я хочу предложить тост. За маму и папу, в шестидесятую годовщину их свадьбы!

Все взрослые подняли свои фужеры, и через секунду дети последовали их примеру стаканами с соком.

— За Дона и Сару! — сказала Эмили, а Перси добавил: — За бабушку и дедушку!

Дон отхлебнул немного шампанского — первый алкоголь с Нового года. Он отметил, что рука дрожит больше, чем обычно: не от возраста — от чувств.

— Ну, папа, что скажешь? — спросил Карл. Он улыбался от уха до уха. Эмили снимала всё на датакомм. — Прошёл бы ты через всё это ещё раз?

Вопрос задал Карл, но ответ Дона предназначался Саре. Он поставил свой фужер на маленький чайный столик рядом с её креслом, потом тяжело и болезненно опустился на одно колено, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами сидящей жены. Он взял её за руку, ощутив тонкую, почти прозрачную кожу, натянутую на вздувшиеся суставы, и заглянул в бледно-голубые глаза.

— Ни на миг не задумался бы, — тихо произнёс он.

Эмили испустила долгий театральный вздох восхищения.

Сара сжала его руку и улыбнулась ему, той самой асимметричной усмешкой, которая покорила его тогда, когда им обоим не было тридцати, а потом сказала с твёрдостью, которую редко можно было слышать теперь в её голосе:

— И я тоже.

Карла от торжественности момента немного понесло.

— За следующие шестьдесят лет! — провозгласил он, поднимая фужер, и Дон обнаружил, что сам смеётся над нелепостью этого предположения.

— Почему нет? — сказал он, медленно поднимаясь на ноги --">