Анна Оуэн , Ольга Александровна Чигиринская , Екатерина Кинн - Шанс, в котором нет правил [черновик]

ШАНС, В КОТОРОМ НЕТ ПРАВИЛ Ольга Чигиринская Екатерина Кинн Анна Оуэн

Вводная. Рождественская распродажа

Высокий брюнет, из тех, что в былые дни называли сердцеедами, слегка наклоняется к партнерше:

— Any note you can hold, I can hold longer.

Хрупкая до прозрачности блондинка азартно разворачивается к нему:

— I can hold any note longer than you.

— No, you can't.

— Yes, I can

— No, you can't.

— Yes, I can.

— No, you caaaaaaaaaaaaaaaaaa…

— Yes, I–I-I–I-I–I-I–I-I CA-A-A-A-…

Голоса их встречаются, смешиваются, висят под куполом на слюдяных стрекозиных крыльях. Публика задерживает дыхание.

Корбут. Сволочь, подонок, подлая тварь. Он же знает, знает, знает, что именно рак заставил Ванду Войтович некогда уйти с оперной сцены на эстраду. Он знает, что молодое, пересаженное, растущее легкое не даст ей продержаться. И давит. Всей силой своего идеального, варковского… Пережать, обойти. Показать, что он лучше, что он выбрал правильно. Подлец. Дурак. И трус. Дурак, потому что сам воздуха набрал как раз в расчете на чужую слабость, а теперь ему не хватает. И трус — потому что страх приходит раньше, чем удушье, но бороться со страхом Корбут не в силах. А Ванда Войтович каждый день упражняется с метрономом… вовсе не из-за Корбута. Ради музыки. И те последние несколько секунд, которые решают все, в воздухе парит только женский голос.

— Yes, you ca-a-a-an! — отзывается Корбут и публика ловит его разочарование и искрящийся азарт Войтович — и думает, что все правильно, так и надо, что это часть спектакля, демонстрация веселого, щедрого мастерства, и радуется, как радуются зрители в цирке, когда канатоходец, жонглирующий факелами, еще успевает послать воздушный поцелуй кому-то внизу.

Ванда Войтович слегка поворачивает лицо туда, где должен стоять начальник ее охраны и подмигивает — нам не страшен серый волк, мы его сделали и сделаем еще.

Давным-давно в те времена, когда мужчины думали, что женщинам можно тягать вагонетки в шахтах, но нельзя — выбирать парламент, эта песенка звучала не то как манифест феминизма, не то как пародия на него. No, you can't. — Yes, I can. Если бы начальника охраны не просветил на сей счет его друг-подчиненный, тот видел бы только сегодняшнее противостояние: с одной стороны высокий господин, а по старинке говоря — вампир, с другой — человек: смертный, подверженный болезням и слабостям. No, you can't. — Yes, I can.

Уж кто-кто, а Андрей Новицкий, начальник охраны пани Войтович, в этом не сомневается. Да, он может. Много раз проверял. Потому что в прошлом был Андреем Савиным, псевдо Эней, подпольщиком, боевиком антивампирского фронта. Впрочем и у его новой жизни есть надводная и подводная часть. Надводной всего ничего — детективно-охранное агентство на паях с неким Константином Неверовым, три сотрудника, офис на Декабристов — нижний этаж рабочий, верхний жилой. Зато подводная — как и положено айсбергу: сто пятьдесят человек по градам и весям Европейской Российской Федерации. Боевая секция подпольной организации «Свободная Луна» плюс поддержка, плюс обеспечение.

Yes, I can.

Правда, хвастаться особенно некому. О численности БО, кроме Энея, знают два человека. О ее боеспособности ничего не знает толком и сам Эней — учения учениями, локальные операции локальными операциями, а случая испытать свое детище на прочность в рабочей обстановке и целиком пока не представилось. С одной стороны, конечно, слава Богу. С другой…

Зато было множество случаев испытать на прочность себя. Один — не далее как вчера. Это сейчас высокий господин Дмитрий Корбут в песенной форме заявляет «Anything you say I can say faster». А вчера он попытался не говорить, а действовать. Реализовать свое законное право на потребление любого взрослого гражданина, разгуливающего после темноты без статусного чипа, который в народе называют пайцзой.

Вчера Ванда Войтович выступала в концертном зале Мариинского театра. А Господин Корбут, несмотря на запрет, попытался просочиться через служебный вход. Даму из персонала он даже не подкупил, а попросту обаял. Костя, тот самый Константин Неверов, партнер, дежуривший в машине у входа, засек корбутовскую «Мазератти» — а Корбут заметил Костю еще раньше и, кажется, некоторое время пытался разобраться с тем, что видит. Эней понятия не имел, как именно выглядит в глазах высокого господина священник, с утра серьезно готовившийся к рождественской вечерне — но знал, что страшновато. Немногие высокие господа понимали сейчас, --">