Сергей Васильевич Лукьяненко - Вечером в куплете

Лукьяненко Сергей Вечером в куплете

Сергей Лукьяненко

ВЕЧЕРОМ В КУПЛЕТЕ...

Во времена гражданской войны был популярен лозунг, поясняющий поэтам и писателям, как им следует работать. "Утром в газете, вечером в куплете!"

Литературный отклик на события государственные обязан был быть оперативным, бодрым и мобилизующим.

Интересно наблюдать за тем, как сейчас, на новом витке спирали, реализуется давний призыв.

Август для России уже становится традиционно несчастливым месяцем. Те, кто хочет сберечь свои нервы, уезжают из страны на отдых, те, кому беречь нервную систему уже поздно, сидят по домам и ждут неприятностей. Утром первого сентября коллективный вздох облегчения россиян прокатился по одной шестой части суши, перекрывая стоны идущих в школы детей.

Но куда любопытнее, как отреагировал на теракт в Москве, трагедию "Курска" и пожар Останкинской башни литературный процесс. Первый отклик прошел по электронным сетям Интернет и Фидонет. "Сетература" - тема отдельного разговора, но перед литературой обычной она имеет одно неоспоримое преимущество - оперативность. Сразу можно было увидеть два основных потока - сочувствие и, как это ни противно, надругательство.

Трагедия "Курска" породила циклы стихов самодеятельных поэтов, посвященных памяти погибших моряков. В большинстве своем стихи оказались плохими, но хотя бы искренность их невозможно ставить под сомнение. А вот взрыв на Пушкинской и пожар Останкинской башне показал совершенно иную реакцию. Здесь уже вовсю распустился черный юмор, фарс, а порой и обычное обывательское глумление: "досталось москвичам"!

"Сетература" - это и были те самые "куплеты", которые безо всякого начальственного понукания, бескорыстно и оперативно, выдали на горы самодеятельные авторы. Однако теперь настает время, когда в ход вступит тяжелая артиллерия. Авторы большой литературы - и творцы детективов, и затейники-фантасты, и упрямые мэйнстримщики, и модные постмодернисты, и не сдающиеся поэты.

События, которые становятся трагедией государственного или, хотя бы, столичного масштаба - неизбежно привлекают внимание писателей. И чем популярнее жанр, в котором они работают, тем больше искушение. Ну как удержаться от того, чтобы не вставить в роман о современной молодежи мимолетное описание взрыва на Пушкинской? Этот взрыв так замечательно раскроет характеры персонажей: Какой простор для детективов, в которых Останкинская башня загорится из-за мафиозных разборок, или поединка киллера и его жертвы на башне, прямо среди фидеров и передатчиков! Касаться напрямую трагедии "Курска" вряд ли кто-то рискнет, но не надо быть пророком, чтобы понять - боевик, действие которого происходит на подлодке, теперь будет продан лучше.

Во времена реализовавшегося постмодернизма невозможно уйти от подобной привязки литературы и жизни. Да и нет в этом ничего кощунственного. Войны, концлагеря, катастрофы - были и есть предметом литературы. Вопрос лишь в том, как это будет реализовано. Хватит ли авторам такта, сострадания, чувства меры, чтобы не превращать трагические для страны события в коммерчески успешный сюжетный элемент?

Хочется верить, что большинству - хватит. Первые, давние уже теракты в Москве, также отразились в литературе. Буквально навскидку вспоминается одно из лучших стихотворений поэта Дмитрия Быкова: о людях, что не верят в свою смерть и проводят дни напролет на улицах, собой прикрывая других от смерти: Увы, многие другие попытки отразить трагедию в литературе оказались не столь удачны.

Но самый любопытный вывод из очередного "черного августа" иной. Хотим мы того, или нет, но социальный заказ литературе работает, и работает вполне успешно.

Когда-то по советской литературе волнами проходили темы строительства колхозов, войны, освоения целины, строительства БАМа. Источник этих, большей частью умещавшихся в тазике цунами, вполне очевиден. Но социальный заказ жив и без руководящей роли партии и Союза Писателей. Теперь его задает рынок. Читатели.

Перефразируя известный афоризм - каждый читает то, чего он заслуживает.

Если через полгода (а то и раньше) на рынок выскочат книги, в которых замелькает Останкинская башня, взрыв на Пушкинской, гибнущие подлодки, то это будет, в первую очередь, диагноз обществу. Может быть в нашей жизни и впрямь мало светлых и радостных событий, которые всколыхнули бы всю страну, но куда печальнее, если читатель их не требует. --">