Филип Киндред Дик , Роджер Джозеф Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 6

восемь «пра»)! Я пытался обнаружить в нем сходство с собой и находил его там, где ожидал меньше всего. Крутой лоб, вздернутая верхняя губа и мясистая нижняя — все это досталось ему от меня, а вот нос был во всех отношениях его собственный. Зато у нас одинаковая манера опускать левый угол рта, выражая досаду или недоумение. Я ответил, тоже улыбаясь:

— Что же в этом удивительного? Разве распоряжения, оставленные мной на случай моей смерти, не свидетельствуют о том, что я не преминул побеспокоиться о будущем?

— Пожалуй, — согласился Поль. — Но я, честно говоря, полагал, что тебя заботило только одно — избежать смерти.

— Несомненно. Я понял, что это возможно, еще в семидесятые. Тогда замораживание тел казалось просто сказкой.

— В семидесятые двадцатого столетия, — уточнил он, продолжая улыбаться.

— В самом деле, я так легко говорю об этом, будто с тех пор прошло два-три года, не более. На моем месте ты чувствовал бы себя так же. Однажды я подумал: была не была, какого дьявола! Допустим, меня подстрелят и попортят что-нибудь внутри, так ведь в будущем научатся делать к человеку запчасти. Но тогда почему бы не заморозить себя до лучших времен, уповая на счастливый исход? Я прочитал пару статеек по этому вопросу, и звучали они довольно-таки убедительно. Ну и решил попробовать. В конце концов, каждый развлекается как умеет. А потом я на этом малость повернулся, ни о чем другом не мог думать, совсем как какой-нибудь святоша, мечтающий о вознесении на небеса… «Вот умру и попаду в будущее!» Я пытался представить, как конкретно это произойдет, перелопатил кучу макулатуры, все прикидывал, какой способ лучше. Нормальное себе выбрал хобби, — я сделал очередной глоток, — и получал от этого массу удовольствия, а теперь вдобавок выясняется, что овчинка стоит выделки.

— Да, — подтвердил Поль, — стоила. Но тебя, кажется, не слишком впечатляют наши сверхсветовые скорости и освоение миров за пределами Солнечной системы?

— Почему же, я восхищен, хотя и предполагал, что это когда-нибудь станет возможным.

— А тебе известно о недавних достижениях в области телепортации? В космических, заметь, масштабах!

— Вот это меня поразило. Впрочем, поразило приятно. Поддерживать таким образом связь между форпостами… Потрясающе!

— Но что тебе было действительно в диковинку?

— Ну, — сказал я, уселся в кресло и отхлебнул еще коньяку, — за исключением того факта, что люди, хотя и продвинулись так далеко, а все же до сих пор не умеют разрешать конфликты мирным путем, — я поднял руку, предупреждая его аргументы в пользу экономических санкций и контроля над вооружением, он промолчал, и я с удовлетворением отметил, что парня научили уважать старших, — так вот, помимо этого факта самым неожиданным для меня стало открытие, что мы более или менее легальны.

Поль усмехнулся:

— Что ты подразумеваешь, говоря «более или менее»?

Я пожал плечами:

— Разве неясно?

— Мы легальны, как любая другая организация, — возразил он, — в противном случае нас бы не зарегистрировали на мировой фондовой бирже.

Я ничего не ответил, и он опять усмехнулся:

— У нашего руководства светлые головы.

— Я был бы разочарован, если бы дело обстояло иначе.

— Вот именно, вот именно! На том стоим! Принцип «Коза Ностра Инкорпорэйтед» — все легально, пристойно и респектабельно. И между прочим, уже на протяжении многих поколений. Эта тенденция начала проявляться еще в твое время. Я имею в виду реинвестирование денег в предприятия с безупречной репутацией. Газетные писаки тогда даже придумали специальный термин «отмывание денег». В самом деле, нет смысла подрывать систему, если ты достаточно умен, чтобы, действуя в ее рамках, без драки добиться своего. Пачка долларов туда, пачка долларов сюда, а взамен — все! И личная безопасность в придачу! И никакого риска. Просто соблюдай правила игры.

— Все без исключения правила?

— Да, правил многовато, но это нам как раз на руку. Я же говорю, у нас башковитые парни.

Поль допил свой коньяк, снова налил себе и мне.

— В нашей деятельности нет ничего противозаконного, — заключил он. — Представление, которое сложилось о нас в прошлые века, безнадежно устарело.

Потом наклонился ко мне и произнес заговорщически:

— Наверное, жить тогда было жутко интересно? — и посмотрел на меня выжидательно.

Я не знал, сердиться мне или чувствовать --">