Юрий Гаврилович Тупицын - Ходовые испытания

Тупицын Юрий Ходовые испытания

Юрий Тупицын

Ходовые испытания

Транспланетный рейдер "Вихрь" готовился к старту ходовых испытаний. Матово поблескивая черным бронированным корпусом, он лежал на стартовом столе, нацелившись острым носом на Полярную звезду, а под ним неторопливо вращалась громада старт-спутника, казавшаяся снежно-белой в яростных лучах космического солнца.

Командир рейдера Ларин, опоясанный страховочными ремнями, сидел за ходовым пультом корабля, то и дело поглядывая на циферблат хронометра. В ходовой рубке было непривычно тихо, сиротливо стояли пустые кресла вахтенной группы. Ходовые испытания есть ходовые испытания. Они проводятся по однообразной и простой программе в непосредственной близости от старт-спутника. Задействовать для ее выполнения весь экипаж нет никакого смысла, особенно если учесть известный элемент риска. Вот почему в ходовой рубке рейдера так пустынно и тихо, вот почему экипаж гигантского корабля сейчас до смешного мал - командир да инженер-оператор, разместившийся далеко от него, в кормовом отсеке, у самого сердца рейдера - плазменного реактора.

- "Вихрь", я "Спутник", - послышался неторопливый бас руководителя испытаний, - как меня слышите?

- "Вихрь" на приеме. Слышу хорошо, - ответил Ларин.

- Андрей Николаевич, - проговорил руководитель, подчеркивая этим обращением неофициальность разговора, - вы опаздываете с запуском уже на две минуты.

- Опаздываем, - невозмутимо согласился Ларин.

- Вы бы поторопили своего Шегеля!

Ларин усмехнулся.

- Пусть повозится. Я предпочитаю, чтобы экипаж возился до старта, а не после него.

- Всему есть пределы, - сердито сказал руководитель испытаний и отключился.

Ларин снова усмехнулся, подумал и перешел на внутреннюю связь.

- Как у вас дела, Олег Орестович? - спокойно спросил он.

- Все в порядке, - флегматично пропел тенорок Шегеля. - Ну и намудрила же фирма с замком для ремней!

- К старту готовы?

- Готов! - бодро откликнулся оператор.

Ларин перешел на внешнюю связь.

- "Спутник", я "Вихрь". Прошу запуск.

- "Вихрю" запуск разрешаю, - удовлетворенно пробасил руководитель испытаний.

- Понял, - ответил Ларин и подал команду оператору: - К запуску!

- Есть к запуску! - откликнулся Шегель.

Пока оператор делал подготовительные включения, Ларин уселся в кресле поудобнее, подтянул привязные ремни и внутренне подобрался - запуск плазменного реактора не шутка. Эта компактные сверхмощные ядерные машины открывают перед космонавтикой невиданные перспективы, но они еще не доведены до кондиции и полны эксплуатационных загадок. Иногда на них находит, и они начинают капризничать, да так капризничать, что становится жарко. Недаром испытания плазменных реакторов разрешены только в космосе на высоте не менее пятисот километров от Земли. Только после двухчасовой обкатки можно составить определенное мнение о годности реактора. Для этого, собственно, и проводятся ходовые испытания.

- Реактор подготовлен, - доложил Шегель.

- Запуск!

Ларин откинул пластмассовый предохранительный колпачок и нажал пусковую кнопку. Вот и все действия, которые должен выполнить командир, остальное дело автоматики. Ларин смотрел на контрольное табло, на индикаторах которого одна за другой проходили управляющие команды. Подчиняясь этим командам, из горячей зоны реактора в строго рассчитанном темпе выходит сетка стоп-устройства, и в ней начинает циркулировать могучий плазменный поток. Мощность его должна быть строго определенной, чуть меньше - реактор недодаст десятки процентов мощности, чуть больше - плазма пробьется сквозь защиту, и реактор начнет капризничать. Ну а если плазма повредит автоматику, то будет совсем худо. Но если думать об этом, то лучше вообще не садиться в кресло испытателя.

Размышления Ларина прервала контрольная лампа реактора - сигнализируя о нормальном запуске, она вспыхнула ярким зеленым светом. Ларин облегченно вздохнул, поправил наушники и стал ждать доклада Шегеля. Нормальный запуск - понятие относительное. Только оператор, вооруженный специальными приборами и еще больше - специальными знаниями, может дать окончательное заключение о работе этой сложнейшей ядерной машины. Прошло десять секунд, потом еще десять. Ларин нетерпеливо шевельнулся и собрался было уже запросить, в чем дело, когда послышался спокойный тенорок Шегеля:

- Не нравится мне реактор, Андрей Николаевич.

Брови Ларина --">