Александр Петрович Казанцев - Враг голода

понадобится провести какой-нибудь химический опыт здесь, в больнице, располагайте мной. Я химик, пусть другой специальности, но... помогу.

- О, прекрасно, Аэри-тян! Именно это, извините, я и хотел проделать. Надо знать, как бороться с неизвестным синдромом "отравления по наследству". Но профессор Шварценберг категорически отвергает версию отравления, видя в ней нападки на свою страну. Он убежден, что виной всему скончавшийся бразильский профессор, завезший из джунглей Амазонки неизвестный микроб.

- Так вот почему прописывают антибиотики! Хотят сделать для микроба в организме человека пустыню.

- Я молодой врач, Аэри-тян, извините, но я искренне опасаюсь этой стерильной пустыни. Ведь в стерильной среде кишечного тракта легко развестись опасным грибкам, таким, как кандида.

- Кандида? - воскликнула удивленная Аэлита.

- Да, кандида альбиканс, или кандида тропике. Надо проверить.

Аэлиту потрясло, что кандида может угрожать жизни Николая Алексеевича, который связывал с ее использованием дальнейшую судьбу человечества.

Но больных продолжали лечить согласно предписаниям Шварценберга. Аэлита теперь отлично понимала, что антибиотики могут уничтожить микрофлору кишечного тракта, в том числе и тех микробов, которые не дают развестись грибкам типа дрожжей кандиды, всегда находящимся в организме человека.

И Аэлита решилась.

Когда появился заботливый японец, беспокоящийся о своих подопечных больных, Аэлита попросила его выйти в коридор.

- Иесуке-сан, - начала она, - меня очень тревожит продолжающееся лечение антибиотиками.

- Меня тоже, молодая госпожа, как я вам уже говорил.

- Не могли бы вы уговорить профессора Шварценберга отказаться от этого метода лечения?

- Что вы, Аэри-тян! Господин профессор и слушать меня не хочет. Только вчера я напоминал ему о возможном перенасыщении больных антибиотиками, но он упорно стоит на своем и даже намекнул мне, что срок моей стажировки может быть сокращен. Нетерпимо, чтобы гость страны, борющейся с загрязнением среды обитания, компрометировал своими выводами эти усилия.

- Но я должна спасти господина Анисимова, даже если совершу преступление.

- Я не хотел бы видеть вас на скамье подсудимых.

- Тогда вы должны помочь мне, Иесуке-сан.

- Если бы я мог заменить молодую госпожу в качестве подсудимого, я не задумался бы...

- Но вас не отдадут под суд, если вы скажете сестре, что антибиотики нашему академику из-за его состояния следует давать в виде пилюль, а не инъекциями. Тем более что каждая из них вызывает у него нежелательную реакцию.

- Молодая госпожа изобретательна. Но такое желание, очевидно, связано с каким-то принятым решением?

- Я не хочу связывать вас с моими поступками. Замените инъекции пилюлями, больше ничего я не прошу.

- Я боюсь высказать свои подозрения, извините, но готов вам помочь. Любые инъекции на правах лечащего врача я заменю.

- А пилюли академику буду давать я.

- Или не будете их давать? - пытливо спросил японец.

- Зачем вам знать и принимать на себя ответственность?

И антибиотики начали скапливаться в тумбочке Анисимова. Аэлита скрупулезно выполняла все предписанные больному процедуры, но антибиотики он больше не получал. Вместо них, как бы в виде добавления к ним, доктор Танага прописал ему нистатин, предназначенный для борьбы с возможными дрожжевыми грибками кандиды в сочетании с японскими лекарствами.

Этот комплекс стали получать и остальные больные.

- Как же могут проявиться грибки кандиды в ходе болезни? - спросила Аэлита японца, когда он в очередной раз навестил больных.

- В том-то и дело, молодая госпожа, что особых симптомов не наблюдается. Происходит обострение таких проявлений, как пневмония, энтерит, словом, усиливаются симптомы легочных и желудочно-кишечных заболеваний.

Хотя молодые люди говорили по-японски, француз понял латинское слово "кандида".

- Что я слышу! - по-французски воскликнул он. - Николя! Вспомните парижские фонари и двух подвыпивших молодых ученых! Кандида! Мы пили в честь кандиды шампанское! А теперь, если я верно догадался, кандида проникла в нас, чтобы поживиться нами, как вы тогда пригрозили.

- Полно, Мишель. Моя ученица говорила о возможном нашем отравлении рыбой.

- Судьба платит мне за то, что я не остался верен принципу "и никого не ем", как хотел в подпитии. Съеденная рыба мстит бедному Саломаку. О, великий Гейне! Не колдующей песней опасен теперь воспетый тобою Рейн, а --">