Александр Иванович Иволгин - Рукопись Джуанело Турриано

Александр Иволгин Рукопись Джуанело Турриано

ОТ АВТОРА. Собирая материалы для книги по истории механики периода европейского Возрождения, я натолкнулся в историческом архиве на старинный фолиант с названием «Механические забавы». Это сочинение, написанное по латыни, было опубликовано в Мадриде в конце XVIII века. Автор «Механических забав» пожелал сохранить инкогнито, довольствуясь псевдонимом «Н. X. — Трижды Величайший».

Заметки Джуанело Турриано, приведенные в «Механических забавах» показались мне чрезвычайно любопытными, и я предлагаю дословный их перевод вниманию благосклонных читателей.

«СЫНОВЬЯМ СЫНОВЕЙ МОИХ ПРАВНУКОВ.

Я, Джуанело Турриано, родившийся в преславном городе Кремоне и еще учеником почерпнувший мудрость у самого Леонардо да Винчи и у тех, о ком речь будет ниже, во время коронации на престол Священной Римской империи Карла V, происходившей в Болонье, был приглашен вместе с другими знатными мастерами во дворец для исправления чудесных часов императора.

Мы все с восторгом любовались изяществом и изысканной красотой их корпуса, но когда заглянули внутрь механизма, то увидали, что он настолько заржавел, что починить его было немыслимо. Все часовщики объявили свой приговор — механизм не годен. Лишь я молчал. И тогда дон Алонзо де Аналес маркиз де Васто спросил меня: «А что думает знаменитый механик и инженер Джуанело?» Я ответил, что берусь пустить их в ход. Уже в тот момент я замыслил обман и осуществил его, когда, выбросив ржавую рухлядь, сделал и поставил внутрь корпуса механизм, сделанный мною заново. Так я в первый раз мог обмануть того, кто был императором людей, ибо я был и есть «император» машин, механики и сверхалгебры, преподанных мне преславным Леонардо и постигнутых мною в тех ночных бдениях, что связаны с откровениями Гостей с Ближней Звезды.

Много об этом писать я не могу, чтобы не быть бесчестным перед Ними.

Император, увидя свои часы действующими, пригласил меня быть его придворным механиком. Хотя Карл был очень скуп, ко мне он был милостив и уважителен.

Движимый взаимностью, я предложил императору построить Большие Часы с более совершенным и более сложным механизмом и красотой превосходящие все бывшие доселе.

Делать их мне было нелегко. Я жил в постоянном страхе перед застенками и темницами Великой Инквизиции и особенно ее главы кровопийцы Хименеса де Сиснероса, который обвинил в ереси и сжег на кострах многих истинных мужей науки и по милости которого Джордано Бруно и его ученик Лючилио Ванино вынуждены были тайно бежать и до сих пор скитаются на чужбине. А ведь все они постигли едва ли десятую или сотую часть мудрости, дарованной нам Ближней Звездой — великому Леонардо в его зрелости и мне в моей юности.

Не имея решимости и достаточных духовных сил дать истинную модель, я должен был построить механизм по космологии Аристотеля — Птоломея. Невыразимо грустно и смешно сознавать, что такой механизм геоцентризма рассчитать и создать было неизмеримо труднее, чем если бы я создал истинную модель солнечной системы. Мои часы показывали все видимые движения планет и светил; я воспроизвел движение primum mobile (в старой астрономии — ежедневно кажущееся движение небосвода. — А.И.). Тут были: все восемь сфер с их колебаниями и движениями семи планет во всем их разнообразии и противоречии Птоломею, солнечные и лунные часы, знаки Зодиака и все крупнейшие звезды.

В этом механизме было только одних зубчатых колес более 1800, разных по величине, числу и форме зубьев. Я преодолел трудности движения Меркурия и неравные часы Луны. В эту область уже простые числа не доходили, и я ее преодолел знаниями, данными Ближней Звездой.

В непомерных трудах я закончил эти часы уже после того, как Карл V сначала отрекся от императорского престола в пользу брата Фердинанда, а от королевского престола Испании в пользу сына Филиппа II и вскоре скончался.

Когда Филипп II стал королем Испании, он возобновил со мной договор своего отца, а увидав гармонию моих новых часов, приказал быть мне ежеутренне третьим: пробуждаясь, король принимал первым патера, вторым врача и меня — третьим. Лишь после этого он выходил к своим министрам.

Король жаждал новых механических «чудес» и порой даже --">