Джон Кристофер - Предел напряжения

опасность.

— Все это очень занимательно, терпеливо согласился Макс. — И что же?

— Кому-то, — вкрадчиво продолжал Хьюисон, — по-видимому, понадобились вы, Макс. Я просто хочу вас предупредить. Беспокоиться пока не о чем. Мы дали разрешение только на допрос. При наличии обвинения на допросе присутствует наш представитель и расследование идет по каналам «Юнайтед кемиклс».

— Спасибо, — сухо поблагодарил Макс. — От кого же явятся эти непрошеные гости?

— От «Атомикса». Беспокоиться, повторяю, абсолютно не о чем. Мы будем следить за ходом дела.

— А как насчет «опасности, действительно угрожающей обществу»? Они объяснили вам, что это значит?

Хьюисон отрицательно покачал головой.

— Это не входит в их обязанности. А «Атомикс», как вам, наверное, известно, умеет держать язык за зубами.

— Хотите знать, в чем дело? Ну-ка, подвиньтесь поближе, — лысая голова Хьюисона механически ткнулась в экран и тут же в недоумении отпрянула.

— Я держу у себя в доме жирафа с Венеры, — сказал Макс, — а разрешения на это у меня нет.

У Хьюисона было явно рассерженное лицо, но Макс выключил экран, и оно исчезло. Взяв письмо. Лаберро, Макс перечитал последние строки: «Кстати, я вновь обратился к Свифту. Удивительный писатель. Макс. Как он знал людей!»

Представитель «Атомикса» пришел один. Он был в зеленой полицейской форме со значком в виде горящего пламени на лацкане пиджака. Молодой, не более двадцати шести-двадцати семи лет, светловолосый, с несколько застенчивым выражением лица, он тем не менее производил впечатление спокойного и уверенного в себе человека. В гостиной, где они расположились, чиновник с небрежной откровенностью включил свой карманный звукоотражатель.

— Надеюсь, — сказал он, — нам не придется слишком утруждать вас, директор Ларкин.

— Я не люблю титулов, — отозвался Макс. — Называйте меня Ларкин или, если угодно, просто Макс.

— Моя фамилия Менигстайн. Что же касается дела, по которому я пришел, то не могу сказать, что это незначительный вопрос, увы — нет, хотя вас он касается лишь косвенно. Нам необходимы сведения об одном человеке, и мы полагаем, что вы в состоянии нам их дать.

— О Лаберро? — спросил Макс.

— Вам что-нибудь известно? — тотчас откликнулся Менигстайн.

— Ничего, — покачал головой Макс. — И пока я не догадываюсь, в чем дело. Но вот уже несколько лет мы с Лаберро состоим в переписке, а больше ни с кем из «Атомикса» я не знаком, — он помолчал. — Странно, почему вы предварительно не проверили все эти факты.

— Нам всегда приписывают значительно большую тщательность при проверках, чем это есть на самом деле, — пожаловался Менингстайн. — Вы, наверное, знаете, какими средствами мы располагаем. Будь у нас достаточный штат для сбора тех сведений, которые, как. думают, к нам поступают, я, наверное, не сидел бы в эту минуту у вас. Да, дело касается Лаберро. Что вы можете мне о нем рассказать?

— Как я уже упомянул, — начал Макс, — мы несколько лет состоим в переписке. То есть пишем друг другу письма, а не ограничиваемся телеграммами, как это нынче принято. Вы, вероятно, уже успели прочесть некоторые из них, а значит, вам известен характер нашей переписки. Мы оба историки-любители, мы… изучаем события. События, касающиеся человечества.

— Что вы можете сказать о характере Лаберро? — терпеливо продолжал выспрашивать чиновник из «Атомикса». Его цепкий взгляд скользил по комнате. — Нас интересуют не какие-либо особые его качества, а лишь образ мышления.

— Образ мышления? Он, пожалуй идеалист. Идеалист в моем понимании — тот, кто не только придерживается высокого мнения о себе, но и полагает, что весь мир должен быть с ним солидарен. А так как обычно люди не оправдывают возложенных на них надежд, то его можно назвать разочарованным идеалистом, — Макс в упор взглянул на Менигстайна. — Я говорю сейчас о моем старом друге. Но. как видите, я отношусь с полным уважением к вашей деятельности.

— По правде говоря, — спокойно отозвался Менигстайн, — я сам знаю Мэтью вот уже несколько лет. Потому мне и поручили это дело. Не думайте, что оно мне по душе, но все это очень важно.

— Понятно, — Макс нажал кнопку звонка в ручке своего кресла. — Надо думать, важно, если нам угрожают атомным взрывом, способным уничтожить всю планету.

Менигстайн, никак не проявив удивления, только поудобнее устроился в кресле.

— К чему дурачить Службу безопасности. --">