Рэй Дуглас Брэдбери - Здесь водятся тигры

до широкой реки. Там на отмелях были женщины, любая из них составит счастье мужу и подарит ему прелестных детей…

Форестер открыл глаза. Все проснулись и вставали.

— Мне приснилось… Им всем приснилось.

— В миле от зеленого леса…

— …оттуда миля вверх по винному ручью…

— …за шестью белыми камнями, — сказал Кэстлер.

— И еще миля до широкой реки, — добавил Дрисколл. С минуту все молчали. На отливавшей серебром поверхности ракеты отражались звезды.

— Что будем делать, капитан?

Форестер молчал.

Дрисколл сказал:

— Капитан, давайте останемся. Не надо возвращаться на Землю. Они ведь никогда не прилетят узнать, что с нами сталось, они решат, что мы погибли. Что вы на это скажете?

У Форестера на лбу выступили капли пота, он облизнул пересохшие губы, руки, лежавшие на коленях, вздрагивали. Команда ждала.

— Это было бы замечательно, — сказал капитан.

— Так за чем же дело стало?

— Но, — вздохнул Форестер, — мы должны выполнить задание. Люди вложили столько средств в наш полет. Наш долг — вернуться.

Форестер встал. Все сидели на земле, будто не слышали его слов.

— Эх, а ночь как хороша! — промолвил Кэстлер. Они снова обвели взором мягкие холмы, деревья и реки, разбегавшиеся во все стороны.

— Пошли, — с трудом проговорил Форестер.

— Капитан…

— Пошли, — повторил он.

Ракета взмыла в небо. Глядя вниз, Форестер видел каждую долину, каждое крошечное озерцо.

— Надо было остаться, — сказал Кэстлер.

— Да, я знаю.

— Еще не поздно вернуться.

— Боюсь, что поздно, — Форестер наладил телескоп. — Ну-ка, взгляните вниз.

Лик планеты неузнаваемо изменился. На ее поверхности появились тигры, динозавры, мамонты… Вулканы извергали огненную лаву, циклоны и ураганы в дикой ярости носились над равнинами.

— Да, эта планета — настоящая женщина, — сказал Форестер. — Ожидая миллионы лет гостей, она готовилась, прихорашивалась. Она выложила нам все лучшее. Когда Чэттертон с нею грубо обошелся, предупреждала его несколько раз, и, когда он попытался лишить ее красоты, она уничтожила его. Она, как и каждая женщина, хотела, чтобы ее любили ради нее самой, а не ради богатства. И теперь, после того как она предложила все, что могла, а мы повернулись к ней спиной, она оскорблена и унижена. Она позволила нам уйти, но мы никогда не сможем вернуться. Она встретит нас вот этим…

Он показал Кэстлеру на циклоны и бушующие моря.

— Капитан, — произнес Кэстлер.

— Да.

— Немного поздно говорить вам об этом. Но перед отлетом я дежурил у шлюза. И я позволил Дрисколлу тайком уйти с корабля. Он просил меня. Я не мог ему отказать. И я за это в ответе. Он теперь там, внизу.

Оба вновь приникли к иллюминатору.

После долгого молчания Форестер сказал:

— Я рад, что хоть у одного из нас хватило ума на то, чтобы остаться.

— Но он ведь там сейчас погибает!

— Нет, этот спектакль рассчитан только на нас; возможно даже, это зрительная галлюцинация. Дрисколл в полной безопасности и здоров, ибо он теперь единственный зритель на этом представлении. Уж она его забалует. У него будет удивительная жизнь, а мы будем бродить по звездным системам, но никогда нам больше не найти такой планеты. Нет, не стоит и пытаться «спасать» Дрисколла. И вряд ли она это допустит. Полный вперед, Кэстлер, полный вперед!

Ракета стремительно рванулась, набирая скорость.

И прежде чем планета исчезла в ослепительном блеске, Форестер очень ясно представил, как Дрисколл идет вниз от зеленого леса, тихо насвистывая; вокруг него буйная зелень, журчит винный ручей, вареная рыба плавает в кипящем источнике, плоды созревают в полночь на деревьях, а далекие леса и озера только и ждут случая попасться ему на глаза; а Дрисколл все идет и идет через бесконечные зеленые луга, мимо шести белых камней, через лес, к берегу широкой прозрачной реки…

--">