Любовь Сергеевна Безбах - Запах безмолвной симфонии

Любовь Безбах
Запах безмолвной симфонии

Здесь пахло пылью и одной из местных трав, в изобилии растущих за пределами мертвого города. Дмитрий Мельников остановился перед портретом старца, повторяющим плоскостью изгиб стены. Антрополог ни на миг не усомнился, что это именно старец — о преклонном возрасте лада красноречиво свидетельствовали обвисшие складки дряблой кожи, несколько неряшливый внешний вид и, как ни странно, запах пыли. Нечеловеческие фасетчатые глаза стороннего наблюдателя смотрели с портрета по-стариковски мудро и немного печально, хотя Дмитрий мог и ошибаться в характеристике ладийской мимики. Обманчиво членистые руки со множеством пальцев по-птичьи цепко сжимали трость, похожую на бамбуковую палку.

Дмитрий вдохнул воздушную смесь травы и пыли. Запахов в ладийском городе было не меньше, чем рисунков. А лады разрисовали все пространство, которым располагали. Не считая самих картин, расписано было все, что можно было разрисовать: стены, потолки и посуда, мебель, одежда, могильники и даже камни вокруг. Рисунки сливались в громадные панорамы. Фасетчатое зрение ладов позволяло охватить взглядом почти все окружающее пространство, и картины они создавали соответствующие. Такое зрение неплохо объясняло, почему лады избегали в строительстве острых углов, особенно внутри построек. Кроме картин, участников экспедиции на Z-170 уже четвертый день изумляло немыслимое количество рукотворных запахов. Многие предметы быта ладов до сих пор источали разнообразные стойкие ароматы.

Однако главной находкой для исследователей стали не картины и не запахи. Лады имели письменность, причем явно доступную всему населению ладов. Тысячи, миллионы особым образом обработанных древесных листьев были исписаны вычурной вязью и сшиты в книги. Дмитрий невольно вспомнил реакцию лингвистов, когда археологи преподнесли им детский букварь. Стажер Валерий Рябченко пустился в пляс, а чопорный Рей Дарк весьма порадовал археологов победным воплем. Теперь оба лингвиста и программист Игорь Андреев день и ночь корпели над большим корабельным компьютером, мучаясь над расшифровкой письменности ладов.

Прибытие на Z-170 и обрадовало, и одновременно жестоко разочаровало команду. "Глобальных" неожиданностей вовсе не было. Ученые на Земле давно вычислили, что на Z-170 возможны не только жизнь, но и разум, а взрыв близкой сверхновой давал все основания для гипотезы о гибели жизни на планете. Действительно, на Z-170 недавно кипела жизнь, но сверхновая наполовину уничтожила ее и полностью погубила цивилизацию. Экспедиция опоздала совсем ненамного: смертоносное излучение достигло Z-170 каких-то полсотни лет назад.

Разочарование… Дмитрий отошел от портрета лада-старца. Когда люди впервые своими глазами увидели планету в иллюминаторы, она потрясла их жемчужной светящейся красотой, и люди между собой нарекли красавицу Ладой. Дмитрий прошел мимо грандиозной, растянувшейся на три стены, пол и потолок панорамы. Множество ладов. Вид у них отрешенный, торжественный. Молятся? Слушают музыку? По-своему лады даже красивы. За спиной у каждого растут рудиментарные крылья, длина которых напрямую зависит от возраста лада. Лики ладов сильно удлинены, с мембранами на конце. Конечности, похожие на членистые. Уже на второй день внешность ладов не вызывала у людей содрогания. Поначалу их приняли за насекомых, но биолог Аркадий Степанович Шебунин быстро развеял заблуждение. Останки ладов неплохо сохранились…

Дмитрий вышел из большого здания на пустынную улицу. Лады создавали город в стиле барокко, мало того — каждый квадратный сантиметр, даже мостовая под ногами — все покрывали рисунки и волшебная вязь письмен. Яркие, пестрые краски ладов приятно сочетались с мягчайшими пастельными тонами, но ученых больше интересовала не эта непривычная красота, а технология создания таких красок. Краски оставались удивительно стойкими и ко времени, и к капризам местной погоды, и к шарканью многочисленных ножек горожан, а теперь и к воздействию шуршащих по мостовой песков. Мертвые расписные здания зияли темными провалами окон; невыносимо скрипели на ветру деревянные ставни. Поземка гнала песок и сухие растения по разрисованным тротуарам. Дмитрий Мельников впервые участвовал во внеземной экспедиции. Он ждал ее с щенячьим нетерпением, радуя и тревожа невесту. Потом поднялся на борт корабля с оборвавшимся сердцем, --">