Юрий Леонидович Нестеренко (Джордж Райт) - Самая долгая ночь в году

по сторонам, проверяя, не приехал ли кто одновременно с ним, но он по-прежнему стоял на платформе в одиночестве. «Что ж, — подумал он, — надеюсь, в новогоднюю ночь в лесу не рыщут маньяки». Осторожно спустившись по скользкой лестнице, он зашагал в сторону леса.

Погода была вполне подходящей для прогулки — градуса три ниже нуля, не слякотно, но и не слишком холодно (ночью, впрочем, обещали похолодание). Тем не менее, идти в темноте и одиночестве по лесной тропинке было не особенно приятно. Справа от тропинки была проложена лыжня; Андрей вспомнил, что дома у него мелькала мысль взять с собой лыжи, однако тогда ему не захотелось тащиться с ними по городу. Пожалуй, лучше бы он тогда преодолел свою лень, зато сейчас быстрее добрался бы до цели. Теперь же оставалось лишь утешать себя картинами тепла и уюта, которые ждут его минут через пятьдесят.

Наконец, он добрался до развилки и свернул налево; в скором времени впереди между деревьями показался свет. Домик с укутанной снегом крышей посреди лесной поляны выглядел бы совсем как иллюстрация к новогодней сказке, если бы не две «Нивы», стоявшие недалеко от входа. Летом сюда можно было доехать на чем угодно, но зимой лишь хозяева этих танков чувствовали себя достаточно уверенно для такого путешествия. Андрей окинул взглядом росшую перед домом елку, на которой висело несколько стеклянных шаров; подойдя ближе, он увидел, что они для верности приклеены прозрачной липкой лентой. Когда часы начнут бить двенадцать, все выбегут сюда с шампанским, будут чокаться друг с другом, выкрикивать тосты, бегать вокруг елки и жечь бенгальские огни.

Андрей подошел к двери и потянул ручку на себя. Внутри звякнул колокольчик. В следующий миг на улицу хлынули свет, тепло и шумные возгласы; на пороге стоял Костик, оказавшийся, должно быть, ближе всех к двери.

— О, Андрюха, хаюшки! Все уже в сборе. Ребята, это Андрей и… — тут он заметил, что что-то не так. — А где Лиза?

— Не знаю. И не особо стремлюсь узнать.

— Угум-с. Понятно. Ну, как говорится, милые бранятся…

— Костик, я полагаю, Лиза — это уже пройденный этап. И покончим с этим.

— Ага. Ну ничо, Андрюха, на наш век женского поголовья в России хватит, — Костик заговорщицки подмигнул, отступая, наконец, назад и впуская Сулакшина. — Шмотки кидай сюда, вешалка все равно нас всех не выдержит, — он указал на куртки, сваленные в угол. Вешалка была оккупирована тремя женскими шубами. В другом углу стояло две пары лыж — как видно, соответствующая мысль посещала не одного Андрея.

Андрей прошел в комнату, где вокруг накрытого скатертью, но еще не сервированного стола уже кучковались человек десять. Его приветствовали; те, что ближе, тянули руки, остальные, чтобы не протискиваться, ограничивались салютующими жестами. Должно быть, Костик успел разыграть некую пантомиму за его спиной, потому что вопросов про Лизу больше не задавали. Андрей не без интереса окинул взглядом присутствовавших девушек, но новых лиц среди них не оказалось.

Возможно, ситуация с Лизой была и не столь однозначна, как он описал Костику. Однако Андрей уже усвоил по собственному опыту, что, если в отношениях возникла трещина, пытаться склеить их заново бесполезно. Все равно так, как раньше, уже не будет. Значит, надо побыстрее смести осколки в совок и отправляться на поиски новой вазы.

«Ну и логика у вас, озабоченных», — словно услышал он мысленно голос Юрия. «Бег по граблям как основной вид спорта. Только получил по лбу — сразу вопит: я еще хочу!» Юрий был убежденным противником всего, что относится к любви и сексу. Андрей не мог не признать, что его рассуждения весьма логичны; «но я не могу быть таким роботом, как ты», — добавлял он при этом. «Можешь, — отвечал Юрий, просто не хочешь». «Не хочу», — соглашался Андрей. «Ну тогда мучайся!» — презрительно фыркал его оппонент. Здесь Юрия, разумеется, не было. Он не любил тусовок, а Новый год именовал «глупейшей манерой праздновать тот факт, что жить осталось на год меньше». Сидит, небось, уткнувшись в свой компьютер, и проработает всю ночь. Робот он и есть робот.

Андрей нерешительно потоптался, ища, к какой бы группе присоединиться. Шура и Саня (их называли так, чтобы различать) увлеченно обсуждали «поддержку ЭсКуЭля в Дельфях», попутно поминая недобрым словом «мастдайных мелко-мягких» с их «саксовым АПИ». Для Андрея, чьи познания в программировании простирались не многим дальше печати «Hello world!», все это было --">